Счастливые времена - [22]

— Если шапки, то мне не надо. А вам Лидочка? У вас, я вижу, очень красивая шляпка. А мне не надо. У меня есть песцовая, я ее ношу восемь лет, а ей все сносу нет. А Веничке тоже не надо, он себе сам покупает, да и у него же форменная есть, он у меня — уже старший лейтенант. Вы знаете, какие он мне письма пишет из этого своего Афганистана. Вы сейчас очень заняты? Если не очень, то я приглашаю вас в гости на чашечку чая. Вам обязательно надо ко мне зайти, я покажу вам его последние фотографии. У Венички на них такой мужественный вид, кто бы мог поверить, что в детстве он был болезненным и слабым мальчиком.

Все свои ответы Лена успевала выражать только мимикой лица. Да старушке и не надо было словесных ответов.

Лена посмотрела на свою подругу и тихонько ей сказала:

— Я провожу ее до дому, а то с ней опять что-нибудь произойдет. Помнишь, я тебе про нее рассказывала?

И Никонова удалилась, влекомая шустрой старушкой, рассказывавшей ей про своего любимого Веничку.

Надо сказать, что Вениамин Фролов был ее внуком, а точнее внучатым племянником — сыном единственной и легкомысленной племянницы. По возрасту он был ровесником старшей сестры Елены — Лидии, и одно время, лет до шестнадцати, Веня и Лида дружили. А потом что-то у них произошло, и Лариса Петровна по этому поводу долго переживала. Тем не менее, связь между старой учительницей и семьей Лесневских не прерывалась, и Лена была в курсе, что Вениамин, поступил в танковое училище и закончил его, а Силантьева знала, что на пятом курсе института Лидочка вышла замуж.

В 1988 году, перед самым выходом советских войск из Афганистана, танк майора Фролова, во второй раз поехавшего выполнять интернациональный долг, сожгли душманы. В цинковом мундире привезли офицера домой. Военкомат помог с похоронами, мать-кукушка оформила на себя все льготы, а Лариса Петровна, воспитывавшая Венечку с двухлетнего возраста, частично потеряла рассудок и стала заговариваться. Лечение помогало мало, да и какое сейчас лечение. Не буйная, на людей не бросается, значит, может жить дома, кто-нибудь да присмотрит. Год назад Лена встретила ее на площади Революции, где старая учительница грустно ходила вокруг клумбы с цветами и разговаривала с неведомым собеседником. Вот и сейчас то, что старушка говорит о внуке, как о живом, и путает ее с сестрой, Елену ничуть не удивило.

Пока они шли к трамваю, что-то в облике улицы Кирова показалось странным Никоновой, но, слушая Ларису Петровну, она тут же забыла про это.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Кто поздно встает, тому Бог ничего не дает

Жанна Никонова проснулась в половине двенадцатого и первым делом включила телевизор. Экран засветился, но изображения ни по одному каналу не появилось, да и вместо звука раздавался только шум.

«Ну вот, опять мамка телевизор отключила, чтоб я не смотрела. Вредина!» — подумала она.

На кухонном столе обычной записки от матери не было. Позавтракав тушеной картошкой, найденной в холодильнике, девочка решила, наконец, одеться. Но одежды ни в своей комнате, ни в комнате родителей ей обнаружить не удалось. Пропал весь ее гардероб.

«Интересно, а как же я в школу пойду?»

В родительском шкафу и материнских вещей не было.

«Ого, она что, тоже уехала куда-то? Ну, мать дает! Ну ладно свое барахло, мое-то она куда дела?»

Зато в шифоньере нашелся небольшой, явно не папин и не мамин, синий спортивный костюм. Жанна примерила его.

«Не фирма, конечно, но носить можно, сидит неплохо», — решила девочка, повертевшись перед зеркалом. — «Смотри-ка, и парфюмерии нет», — заметила она.

Теперь надо было собрать портфель, но он тоже куда-то исчез. Пропали, кстати, и два книжных шкафа, а ведь на нижней полке одного из них стояли ее учебники.

Ладно, на уроки можно пойти и без книжек, все равно Неллька Хамидуллина, сидевшая с ней за одной партой, придет с полным портфелем учебников, но тетрадки-то нужны! Вроде, в письменном столе отца должны быть тетради.

Жанна полезла в стол и, действительно, нашла в среднем выдвижном ящике стопочку тетрадей в клетку. Для русского тетрадей не было. Вот ведь! Девочка заглянула в нижний ящик и сразу же наткнулась на пачку розовых, словно после марганцовки, листов. Видимо, какую-то машинописную рукопись размножали на допотопном ксероксе. На титульном листе от руки было написано «КАМА СУТРА».

Открыв самодельную книжицу, девочка прочла:

«Движения женщины.

Если женщина лежит неподвижно при сношении, расслабившись, то она способна к игре, но ее тело не получит полного удовлетворения и достаточного облегчения. Если женщина активна в любовном акте, нежна, инициативна в ласках, напрягается всем телом, стремится ответить на каждое движение мужского члена».

«Ух, ты! Вот, оказывается, чем ты папочка и ты мамочка занимаетесь, что читаете! Эх, родители!! А как мне читать, так все сказки покупаете. И телевизор смотреть запрещаете».

Книжка была занимательна и интересна, как любой запретный плод, и девочка не заметила, как подошло время идти в школу.

В квартире номер пять Генка Шохин, по кличке Болт, тоже проснулся поздно. Страшно болела голова, хотя вчера он уж не так много выпил из запасов этого козла — Фигуры. Шохин посмотрел на часы, было около двенадцати. Вечером, к пяти, ему на смену должен был придти Корень. С ним на пару уже больше недели они по очереди сидели в засаде на этой квартире. Оказалось, что когда-то давным-давно пройдоха Фигурнов проживал здесь, а потом использовал эту хату, как секретную базу. У него был оборудован тут кабинет и спальня. Девок, поди, сюда таскал, чтобы жена не знала.