Счастливые привидения - [83]

Он посмотрел на нее большими чистыми голубыми глазами.

— Никогда не думал, что веду себя неправильно, — явно нервничая, ответил он. — Ей всего-то и нужно было, что немножко моего внимания, не хотелось быть бездомным неприкаянным привидением. Вот так! А теперь она на месте. — Он прижал кулак к груди. — Вот так! Она здесь! Теперь ей будет хорошо.

Полковник поднялся, немного нелепый в своем парчовом халате, однако теперь он опять стал настоящим мужчиной, прямодушным и рассудительным.

— С вашего разрешения, я пойду. — Он поклонился. — Я счастлив, что вы помогли мне. Я не знал… я правда не знал.

Произошедшая в нем перемена была столь велика, а изумление — столь сильным, что он покидал комнату, совершенно забыв о нас.

Лорд Латкилл вскинул руки и потянулся.

— Ох, прошу прощения, прошу прощения, — проговорил он, как будто став выше и даже прекраснее, посылая огненные лучи молодой смуглой женщине. — Ах, мама, спасибо тебе за мои руки, за мое тело! Ах, мама, спасибо за колени и за плечи! Ах, мама, спасибо, что мое тело такое сильное и живое! Ах, мама, эти весенние потоки, весенние потоки, не помню уж, кто их воспел!

— Не слишком ли ты забылся, мой мальчик?

— Нет, мама, конечно же, нет! Ах, милая мама, у мужчины чресла должны гореть любовью, как они горят, когда мчишься на лошади. Почему нельзя любить так всю жизнь? Почему мы совершенно сознательно превращаем себя в трупы? Ах, мама, родившая меня, спасибо тебе за мое тело, спасибо тебе, странная женщина с седыми волосами! Я почти не знаю тебя, но ты дала мне мое тело, поэтому спасибо тебе, родная! Я буду думать о тебе сегодня!

— Пожалуй, пора спать, — проговорила леди Латкилл, которую уже начинало трясти.

— Что ж, может быть, и пора, — согласился лорд Латкилл, не сводя странного взгляда с молодой смуглой женщины. — Пора спать, пора спать!

Карлотта смотрела на мужа, потом перевела странный, тяжелый, изучающий взгляд на меня. Я ответил ей улыбкой и отвернулся. Молодая смуглая женщина обернулась, выходя за дверь. Леди Латкилл хотела было опередить сына и поспешила вперед, вытянув шею, но он положил руку ей на плечо, и она застыла на месте.

— Спокойной ночи, мама; мать моего лица и моих чресел. Благодарю тебя за грядущую ночь, мать моих чресел.

Она бросила на него быстрый тревожный взгляд и заторопилась прочь. Некоторое время поглядев ей вслед, он щелкнул выключателем, и свет погас.

— Какая у меня старая мама, и какая смешная! Прежде мне не приходило в голову, что она сотворила мои плечи и мои ляжки, а не только мои мозги. Мать моих чресел!

По дороге он выключил еще несколько лампочек, пока провожал меня до моей комнаты.

— Знаете, я могу понять счастье полковника теперь, когда несчастный неприкаянный дух Люси нашел покой в его сердце. В конце концов, он как будто снова взял ее в жены! И она должна угомониться. У него красивая грудь, правда? Вместе им будет хорошо спать. А потом он опять заживет, как нормальный мужчина, и перестанет быть ходячим мертвецом. Сегодня в доме необычайно уютно! Это мой старый дом. Запах цветущей сливы — чувствуете? Это наше привидение — в тиши, как крокус. Ох, огонь у вас в камине погас! А комната чудесная! Надеюсь, наше привидение навестит вас. Уверен, что навестит. Только не заговаривайте с ней, а то она уйдет. Она тоже предпочитает тишину. Мы слишком много говорим. Сейчас я тоже замолчу и буду молчать, как привидение, имя которому тишина. Спокойной ночи!

Он тихо притворил дверь и удалился. Так же тихо, стараясь не шуметь, я разделся. Карлотта царила в моих мыслях, и мне было грустно, наверное, из-за неодолимой власти обстоятельств. В ту ночь я мог бы восславить ее своим телом, и, возможно, ее телу как раз требовалось, чтобы его восславили. Однако у меня не осталось сил, чтобы продолжить борьбу с обстоятельствами.

Слишком долго я сражался, пусть даже с впечатляющими обстоятельствами, и у меня не осталось сил для любви. Страсть священна, и ее нельзя осквернять насилием.

«Тише! — мысленно произнес я. — Пора спать, а мое привидение, имя которому тишина, пусть идет, заключенное в эфемерном теле страсти, чтобы встретить ту, которую ему суждено встретить. Пусть мое привидение идет, куда хочет, я не буду стоять у него на пути. Много случается непостижимых встреч, и много неведомых радостей дарит нам страсть».

Итак, я стал потихоньку засыпать, как и собирался, не мешая теплому, похожему на крокус, привидению, живущему в моем теле.

Наверное, я забрел далеко, очень далеко по бесчисленным галереям сна, в самый центр мироздания. Помнится, позади остались пласты образов и слов, железные узы памяти, даже драгоценные россыпи отдыха, прежде чем я нырнул, как рыба, в конечную тьму, оцепеневший, безмолвный, ничего не помнящий, но все же живой и способный плыть дальше.

В самой сердцевине глубокой ночи ко мне пришло привидение, в глубине океана забвения, которое и есть сердцевина жизни. Ничего не слыша и даже не понимая, я встретил и познал ее. Понятия не имею, как я об этом узнал. Но я знал безглазым и бескрылым знанием.

Телесная ипостась мужчины сформирована бесчисленными эпохами, и в центре есть частичка, искорка, вокруг которой воздвигнута его конструкция. Это даже не он, это глубже всяких его глубин. И эта глубина взывает к другой глубине. Когда же другая глубина отзывается, мужчина вспыхивает и превосходит самого себя.