Счастливые неудачники - [69]

Петрович смотрел на фотографию, и его пробирал озноб. Озноб от страха, что он мог остаться дома, проспать эту ночь, не сделать этот кадр. Он шел к этой фотографии всю свою жизнь, шел вместе с осликом и попугаем, шел по песку черноморских пляжей и коридорами детских садов. И так легко мог с ней разминуться.

Десятки, сотни стечений обстоятельств привели его к этому кадру. И ссора с женой, захлебывающейся возмущением и давящейся рожками. И духота гостиничного номера, выгнавшая молодых на ночную прогулку. И случайность выбранного маршрута, прибившая их к церкви. И смешной губернатор, который хочет выслужиться перед богом и туристами одновременно, освещая церковь, как новогоднюю елку. И странная сиреневая тональность той ночи, словно омытая осенней слезой. И березовый листок, сорвавшийся в эту секунду. И теплый ветер, погнавший его по воздушному коридору прямо над головами влюбленных. Обстоятельства сложились в причудливую мозаику, которую не повторить и не собрать по собственному желанию. Тут нужно провидение высших сил. Потому что настоящее искусство – это всегда свыше, а художник лишь проводник.

* * *

На свете был только один человек, который мог понять его настроение. Петрович даже не подумал, что звонит в шесть утра:

– Игорь Николаевич, я хочу к вам заехать. Можно? Мне показать кое-что нужно. Вы поймете. Буквально на минутку.

Старики рано встают. Как будто им есть куда торопиться. А может, так оно и есть. Они торопятся жить, потому что им мало осталось. Игорь Николаевич не удивился раннему звонку и ни о чем не спросил. Зачем тратить силы на глупые вопросы вроде того, почему раньше не звонил? почему много лет назад свернул в подворотню, чтобы избежать встречи? Значит, так было нужно. А сейчас нужно ставить чайник и ждать вихрастого Лешку в гости. Конечно, вместо вихров уже давно образовались обширные проплешины, но учитель видит своих учеников памятью, а не глазами.

Петрович гнал машину, с удовольствием планируя сегодняшний день. Давно у него не было столько дел. До чего же приятно иметь напряженный график! Прямо как у мачо из рекламы, которому нужны быстрая машина, скоростной интернет, мгновенные покупки «в один клик». Правда, неясно, что этот мачо будет делать с освободившимся временем.

Сначала нужно заехать к Игорю Николаевичу, показать ему свой «Сиреневый туман». Для Петровича это было чем-то вроде возврата долга, освобождения от груза тяготящих обязательств. Обещал когда-то стать художником, так вот, как говорится, получите. Мужик сказал – мужик сделал. Вот фотография, ради которой живет художник.

Он покажет «Сиреневый туман» без суетливых и ненужных комментариев. Это посредственным фотографиям нужны пояснения типа «Президент рядом с быком-производителем. Президент справа». А здесь любая подпись избыточна, потому что слова всегда грубее и приблизительнее чувств. Петрович разве что напоет тихонько: «… над тамбуром горит прощальная звезда». Он вернет Игорю Николаевичу кредит веры в него, в своего ученика, в малолетнего Лешку. Вот она – его лучшая фотография, не хуже, чем у французского месье. Ему больше не придется стыдливо сворачивать в подворотню, увидев учителя.

Потом Петрович поедет к Андрюхе, отдаст конверт с фотографиями для заказчика. Теми самыми, которые он сделал в аэропорту. Тут Петрович немного схитрил. Убрал самые откровенные, оставив только относительно нейтральные. Выбрал такие, где Лидиных глаз не видно, потому что любовь в глазах живет, а не в поцелуях и объятиях. Это Петрович как фотограф давно знал. Глаза выдавали Лиду, даже если бы она стояла по стойке «смирно» в метре от очкарика. Получился вроде бы и компромат, но какой-то щадящий. Если Лиде ума хватит, то отбиться можно. Вполне. Но на этой мысли не стоит задерживаться, иначе настроение испортится.

Лучше о приятном думать. Как он в «Детском мире» подарок ребенку будет неспешно выбирать, а потом заедет в супермаркет за самыми дорогими спагетти и пармезаном. Можно даже разные спагетти накупить, но обязательно импортные, чтобы жена себя Софи Лорен почувствовала. Петрович понимал, что покупает на какое-то время покой и перемирие в своем доме. Покупают же люди обувь и одежду, зубную пасту и сапожный крем. Так почему нельзя купить хоть малюсенькое и коротенькое семейное счастье? Раз ему небеса это на бесплатной основе не выделили. И нечего тут носом крутить, морщиться. Каждый живет, как может.

За такими мыслями быстро скороталась дорога. Вот и дом старика.

* * *

Игорь Николаевич открыл дверь радостным жестом и суетливо попытался скрыть неловкость от неожиданной встречи. «Годы, годы… Что время с нами делает…» – подумал каждый из них. Почему-то, глядя в зеркало, они этого не замечали.

Потом был чай, высушенные бублики, засахарившееся варенье и разговор ни о чем. Каждый понимал, что это увертюра, потому что нельзя начинать с главного. Для главного нужно подогреть атмосферу до состояния душевного комфорта, войти в резонанс друг с другом. Или не войти, это уж как получится. Но если контакта не случится, то лучше вежливо попрощаться и уйти, оставив хозяина в недоумении.