Счастливое событие - [4]

Здесь у меня возникало ощущение бурной и насыщенной жизни. Среди ароматов тмина и корицы, доносившихся из восточных ресторанчиков и смешивающихся с другими, ашкеназкими запахами — пастрами и штруделя, двигались ручные тележки, раздавались крики, молодые люди встречались на свиданиях. По воскресеньям вся эта пестрая публика заполняла рестораны. И тогда, словно собравшаяся за одним столом большая семья, все болтали друг с другом, непринужденно обращаясь даже к незнакомым людям, и, как в любой семье, самозабвенно спорили.

5

В то утро я проснулась, словно с похмелья. Поднявшись, я ощутила тяжесть во всем теле. Меня тошнило. Я оставалась в таком состоянии какое-то время: зевающая, с ниточкой слюны в углу рта, между сном и пробуждением. Наконец отправилась на кухню, подбодрив себя намерением сварить хорошую порцию спасительного кофе. Но его тонкий аромат неожиданно показался горьким, тошнотворным запахом, который был настолько непохож на ожидаемый, что вызвал глубокое отвращение. Я резко поставила чашку на стол и выскочила из кухни, как пробка из бутылки, плотно закрыв за собой дверь, чтобы запах не просочился в гостиную.

Зажав нос, я открыла окно и впустила немного свежего воздуха, убедившись, что стою на твердом полу, а не на палубе корабля. Разносчики блюд из турецкого гороха со своими ручными тележками, автомобили, хором сигналящие им в спину, мусоровозки, торопливые пешеходы со всклокоченными бородами — все это красноречиво свидетельствовало о моем пребывании на улице Розье.

На противоположной стороне разговаривали и курили два повара-шриланкийца — это зрелище вызвало у меня возмущение. Я закрыла окно, слегка озадаченная своим состоянием, а затем целый день металась по квартире во власти самых противоречивых чувств, разрываясь между побуждением отправиться к врачу и страхом получить от него точный вердикт. Я смотрела в зеркало и произносила вслух: «Барбара Драй», пытаясь убедиться, что эти черные волосы, темные глаза, яркие губы и россыпь веснушек действительно мои, что в зеркале точно я, а не какая-то другая женщина лет тридцати, которая заняла мое место прошлой ночью.

Вечером произошло нечто еще более странное: мне, обычно не евшей ничего, кроме овощей и макробиотических[6] продуктов, вдруг страшно захотелось мяса. Николя, в восторге от такой перемены, предложил отвести меня куда-нибудь поужинать. Скорее даже я его отвела. Придя в «Мивами» на улице Розье, я начала так жадно втягивать ноздрями запахи, что закружилась голова. На глазах моего изумленного друга мгновенно был уничтожен бифштекс, предварительно залитый горчицей. Наслаждение доставлял вкус ломтиков жареной картошки, пропитанных арахисовым маслом. Опьяняла смесь ароматов тмина, гвоздики, перца и куркумы — я могла бы составлять из них благовония. Этот ресторан был праздником для всех пяти чувств. Привлекали и человеческие запахи: пот официантов, духи, марку которых я угадывала. Некоторые из ароматов меня очаровывали, другие, напротив, вызывали отвращение.

На следующий день было решено купить тест на беременность в большой аптеке на улице Архивов. Но едва лишь я вошла внутрь, меня охватила паника. За прилавком стояли мужчина и женщина — к кому подойти? Если обратиться к женщине, то это будет выглядеть как попытка найти сообщницу, чего я не хотела. Но говорить с мужчиной все же немного неудобно, странно. И потом, кажется, недавно я видела его в одном из местных баров. Не найдя решения и купив набор витаминов, я вышла, проклиная себя за то, что превращаю любой пустяк в неразрешимую проблему.

Потом зашла в другую аптеку, расположенную чуть подальше, на улице Вьей-дю-Тампль, — небольшую, где была только одна продавщица, женщина лет сорока, так что проблема выбора отпала. Для верности результата я купила два теста. Чтобы отсрочить приговор, назначила вечером свидание, но не с Николя. Непонятно, почему мне страшно? Я не знала, чего именно хочу, и вообще ничего не знала.

Тест не оставлял никаких сомнений: я беременна. Я повторяла эту фразу, не слишком веря в нее, и смотрела на результат, потрясенная, застывшая, с дрожащими руками, впавшая в оцепенение на несколько минут. Мне захотелось полностью использовать последние мгновения одиночества. Я понимала, что очередная страница моей жизни будет вот-вот перевернута, даже еще не сознавая, что вся моя жизнь перевернется.

Весь день я просидела за компьютером, неспособная работать над философской статьей, в которой должна была раскрываться тема сходства теорий Гуссерля и Мерло-Понти. Я была не в силах сосредоточиться ни на своей теме, ни на чем-либо другом — вся во власти нарастающего нервного напряжения, шокированная тем, что узнала, и оцепеневшая скорее от масштаба случившегося, чем от радости. Наедине с собой, одна перед лицом новой жизни… Было странное ощущение, что произошло нечто глобальное и непоправимое, о последствиях которого я сейчас не осмеливалась даже думать, хотя и смутно предчувствовала их.

Быть беременной — да, это воистину невероятно, феноменально. Ощущение огромной пустоты, пропасти внутри вместо полноты. Нечто уже уносило меня вдаль от себя самой, от привычной жизни, какую я хотела и которой добивалась до сих пор.