Счастливчик Джим - [39]

– Готово! – произнес он в трубку.

– Нет, вы сногсшибательно любезны, – с жаром сказала девушка. – Боюсь только, что я веду себя как-то глупо, причиняю вам столько беспокойства…

– Вовсе нет. Я знаю, как это иной раз бывает. – «Уж мне ли не знать!» – мысленно добавил он.

– Во всяком случае, я очень вам признательна, право. Я просто никак не могла решиться…

Голос ее заглушили звуки, похожие на стук телеграфного аппарата, затем раздался глухой шум, как от ветра, – словно кто-то с силой дул в трубку, и женский голос произнес:

– Абонент, ваши вторые три минуты истекают. Продлить вам еще на три минуты?

Прежде чем Диксон успел открыть рот, Кристина сказала:

– Да, пожалуйста, не разъединяйте нас.

Шум, как от ветра, утих.

– Алло? – сказал Диксон.

– Я слушаю.

– Но ведь это влетит вам в копеечку?

– Не мне. Я говорю за казенный счет. – Она рассмеялась, и смех ее и на этот раз отнюдь не напоминал перезвона серебряных бубенчиков. В телефоне он звучал еще более немузыкально.

Диксон тоже рассмеялся:

– Надеюсь, все сойдет гладко. Просто подлость будет, если после таких приготовлений ничего не получится.

– Вот именно. А вы сами собираетесь на бал?

– Боюсь, что да.

– Боитесь?

– Дело в том, что я плохой танцор, и этот бал будет, вероятно, довольно тяжким испытанием для меня.

– Так зачем же вы идете?

– Теперь уже поздно, нельзя отвертеться.

– Как вы сказали?

– Я говорю, что, может быть, там все же будет что-нибудь занятное.

– Да, не сомневаюсь. Я ведь тоже плохо танцую. Никогда по-настоящему этому не училась.

– Но зато у вас, наверно, большой опыт.

– Нет, не очень большой, по правде говоря. Я не так уж часто хожу на танцы.

– Ну, значит, мы сможем посидеть вместе и поболтать.

«Не слишком ли много я себе позволяю? – подумал он. – Не следовало так говорить».

– Если я там буду.

– Да, конечно, если будете.

Наступила пауза, как всегда, предшествующая прощанию. Диксону стало грустно. Он только сейчас сообразил, что она вообще едва ли попадет на бал, хотя сама еще и не подозревает этого. И, значит, также мало вероятно, что ему доведется увидеть ее еще когда-нибудь. И обидно было думать, что все это зависит от Бертрана – от его честолюбивых, деловых, светских и любовных замыслов.

– Еще раз спасибо за помощь.

– Пустяки. Я очень хочу, чтобы вы приехали сюда в субботу.

– Я тоже. Ну, до свидания. Значит, вы позвоните мне попозже?

– Возможно. До свидания.

Он откинулся на спинку стула и надул щеки, стараясь представить себе ее. Она, конечно, сидит сейчас, как всегда, очень прямо на своем конторском стуле – как военный писарь, которому прибывший с инспекторским визитом маршал авиации бросил: «Продолжайте работать». А быть может, все совсем не так? По телефону было как-то на это не похоже. Она говорила проще, непринужденнее – так, как в те минуты, когда они сражались с одеялами. Впрочем, это телефонное Дружелюбие могло быть обманчивым и объяснялось просто тем, что он не мог ее видеть во время их разговора. Но, с другой стороны, ее суровость, быть может, тоже в какой-то мере обманчива? Просто у нее такой вид. Он полез в карман за сигаретами, и в эту минуту в дверях показался Джонсе ворохом бумаг. Верно, подслушивал?

– Разрешите вам помочь? – с преувеличенной учтивостью спросил Диксон.

Джонс понял, что, хочешь не хочешь, надо что-то сказать.

– Где он?

Диксон заглянул под стол, выдвинул верхний ящик, порылся в корзине для бумаг.

– Здесь его нет.

На желтом, как сыворотка, лице не дрогнул ни один мускул. – Я подожду.

– А я уйду.

Диксон вышел, решив позвонить Уэлчам из профессорской. Проходя через вестибюль, он услышал голос Маконочи:

– Да, да, он здесь, мистер Мичи.

Диксон скорчил рожу. На сей раз это был «эскимос», для чего требовалось растянуть лицо в ширину и сделать его елико возможно короче, а также убрать шею, втянув ее в плечи. Приведя этот фокус в исполнение и пробыв в таком состоянии несколько секунд, Диксон обернулся и увидел приближавшегося к нему Мичи.

– А, мистер Диксон, надеюсь, вы сейчас не очень заняты?

Диксон прекрасно понимал, что Мичи прекрасно понимает, в какой мере может быть сейчас занят Диксон. Он ответил:

– Нет, не очень. Чем могу быть полезен?

– Два слова насчет вашего специального курса в будущем году, сэр.

– Да?

Пока что ухищрения Диксона давали, в общем, довольно положительные результаты: три хорошенькие студентки, которых он старался заполучить для своего курса, проявили на последнем обсуждении несколько повышенную, по сравнению с прежней, «заинтересованность», в то время как «заинтересованность» Мичи хотя и не уменьшилась, но, во всяком случае, и не возросла.

– Может быть, мы прогуляемся немножко по газону, сэр? Как-то жалко оставаться в помещении в такой превосходный день, не правда ли? Так вот, относительно ваших лекций, сэр. Мисс О'Шонесси, мисс Мак-Корковдейл, мисс Рис Вильяме и я очень внимательно ознакомились с ними, и, по-видимому, дамы пришли к заключению, что материал довольно трудноват. Я сам лично этого не нахожу. Я пытался им объяснить, что было бы просто бессмысленно браться за такую тему без известной подготовки, но, боюсь, не сумел их убедить. Женщины более консервативны, нежели мы. Они чувствуют себя уверенней, имея дело с таким материалом, как, например, «Документы» мистера Голдсмита. Там они твердо знают наперед, на что могут рассчитывать.