Счастливая Женька. Начало - [93]

– Совсем заездили парня! Ни стыда, ни совести! Да на нем лица нет… А та ж змея, своих бог не дал, так на нашем отыгрывается…Учительша! Знаем мы таких, прости Господи…

– Мама! – одергивала бабулю Полина, – Сынок, идём ужинать, бабушка картошечку с грибами поджарила, как ты любишь. «Сынок», с усилием вставал и как бы под давлением обстоятельств, плелся на кухню. Постепенно оживал и нахваливал еду. Прозрачно намекая, таким образом, что едва не голодал.

С отцом и Людмилишной вместо него прекрасно справлялся их комплекс вины. Здесь ему вообще не требовалось ничего изображать. Было вполне достаточно тяжелого красноречивого молчания. Даже Людмила слегка терялась, когда он при встрече с ней, низко опускал голову и закрывался в комнате.

На самом деле, находясь с этими людьми, Гарик всегда хотел только одного – вырваться на улицу. И ещё, чтоб перестали, наконец, грузить. Улица была его стихия. Только здесь ему было, в самом деле, хорошо. Двор, приятели и алкоголь. Вот такая цепочка. Довольно скоро выяснилось, что можно, оказывается, иногда, и без улицы, и без приятелей. А вот без спиртного нельзя. Вообще. По крайней мере, ему точно. Дело в том, что Гарик всю жизнь себе активно не нравился. Очень многое в себе ему не нравилось, а если выражаться точнее практически все. Ему не нравился его средний рост. Были отвратительны собственное лицо и тело. Звук своего голоса казался настолько противным, что хотелось оглохнуть.Когда в четырнадцать лет, у Сашки Тихомирова, они распили литр вина, Гарик неожиданно пришел в великолепное расположение духа. Он вдруг примирился с собой. И даже больше, он себе понравился. Он собой гордился. Ещё бы, ведь Тихомирову очень быстро стало плохо, а ему нет. Ему было, наоборот, очень хорошо. Алкоголь вошел в него, как долгожданный гость. Как старый друг и мудрый наставник. Вошел и остался… Гарик сидел тогда на кухне у дворового приятеля и тихо смеялся. И понял, что жить, вообще, хорошо. И, наверное, все же стоит… Он нашел тогда личную стартовую кнопку запуска… Пульт управления собственной жизнью.

Каким-то чудом, он, имеющий к восемнадцати годам стойкую алкогольную зависимость, не только вполне сносно окончил школу (заслуга отцовской ветвистой системы поощрений и нанятой им команды репетиторов), но и поступил в Краснодарское авиационное военное училище летчиков. И даже его закончил. Служил в Ленинградской области, на Урале, на Дальнем Востоке. В тридцать четыре года, все ещё бегая в капитанах, был переведен в город Ейск, на майорскую должность. Однако, надежд и чаяний командования не оправдал и за несколько месяцевдо своего тридцатишестилетия в добровольно-принудительном порядкебыл изгнан из армии, практически, с волчьим билетом.

22

Женя стояла возле подъезда, где ей нужно было ожидать прибытия каких-то дальних родственников умершей соседки. Родственники были настолько дальние, что их следовало встретить и препроводить в квартиру на четвертом этаже, дабы они могли проститься с усопшей. Сами, видимо, они могли бы её и не отыскать. Собственно, Женя итак находилась на улице, вернее на лавочке у дома. И освежалась закамуфлированной банкой пива, в надежде на то, что она сойдет за лимонад в этот душный августовский полдень. Домой идти не хотелось, там была Аня. Женька представила, как дочка выразительно глянет на неё и молча отвернется, когда снова увидит бутылку. В последнее время, с ней бывало непросто. К тому же, в квартире ещё жарче, чем на улице. Вот её и попросила Маргарита Ивановна, одна из самых ярых активисток домового комитета, подежурить на улице, чтобы встретить родственников скончавшейся накануне тёть Глаши. Женька охотно согласилась. Получалось, что она вроде несет ответственную миссию. А не расположилась здесь с известным напитком, чтобы прийти в себя после вчерашнего. И вовсе не из-за того, что она пока не в состоянии двигаться в обратном направлении по лестнице. И, разумеется, крепкое пиво, чьё горлышко то и дело выглядывало из сумки, здесь абсолютно не причем. Евгения пребывала в стабильно-ровном настроении и для этого были все основания. Её сыну на днях исполнилось восемнадцать лет, и эта цифра, которая так страшила, перестала, наконец, её беспокоить. Вопрос с армией улажен раз и навсегда. Скоро Димка получит белый военник и об этом можно будет забыть. Они заплатили с матерью более чем внушительную сумму для того, чтобы Димке не пришлось надевать гимнастерку. Никогда. Оплатили, таким образом, личное спокойствие. Своё. Собственное. В передаче этих денег тому, кому надо, неоценимую услугу оказал Женькин второй муж. Так как Женя понятия не имела к кому с таким вопросом обращаться. И с чего вообще начинать. И кто может гарантировать, что деньги попадут именно к тому человеку, от которого все это зависит? Сергей все устроил. Хотя изначально был категорически против самой этой идеи. Туське спасибо, она уговорила. Димка, к облегчению матери, воспринял такой поворот событий абсолютно нейтрально. Ей даже показалось, что он втайне обрадовался. От Ани она знала, что у сына есть девушка. И что он любит её, а она его. Там, – глубокомысленно, с серьёзным видом заявила девятилетняя Аннушка, – Все очень серьезно. У её сына – девушка!? В самом деле? Её сын, молчаливый, несговорчивый, угловатый ребенок, не знающий до сих пор, как разобраться со своими длиннющими руками и ногами, влюбился!? И тем не менее, Женю такой поворот событий только обрадовал.