Счастлив как бог во Франции - [39]

— Следовательно, вы должны вернуть себе прежнюю фамилию, — сказал он, довольный тем, что нашел решение.

— Проблема в том, что с точки зрения моего прежнего гражданского состояния меня нет в живых.

Для него этого было слишком много, и я почувствовал, что он тут же возненавидел меня с моей непонятной проблемой. Он пожал плечами.

— Что ж, попробуем разобраться. Как вас зовут?

— Пьер Жубер.

— Надеюсь, вы проживаете в нашей коммуне, потому что в противном случае это не мое дело.

— Я родился и умер здесь.

Он перепугался и замахал руками.

— Минутку.

Он вышел в заднюю комнату, и я видел, что он совещается с коллегами. Вскочив со своих мест, чиновники столпились вокруг него, словно стадо любопытных страусов. Вскоре он вернулся ко мне с книгой регистрации смертей. Чтобы подчеркнуть свою значимость, он с грохотом опустил толстенный том на стойку передо мной.

— Дата вашей кончины?

Я назвал ему точную дату. Он принялся неторопливо перелистывать свою библию мертвых.

— Так. Пьер Жубер. Вот он. Умер, в этом нет сомнения. Приложена копия справки о смерти, подписанная доктором Монрозье. Кстати, его тоже нет в живых. Расстрелян немцами. Это ничуть не облегчает нам решение вашей проблемы.

— Почему? Потому, что он был расстрелян?

— Нет, потому что он не сможет дать показания.

— И что теперь?

Я понял, что для него этого было слишком.

— Послушайте, ваше дело выходит за рамки моей компетенции. Я узнаю, может ли вас принять мой начальник. Но я ничего вам не обещаю.

Через застекленную дверь я увидел, как он шепчется с начальником, восседающим за столом перед разложенной газетой. Затем он медленно вернулся ко мне.

— Вы должны записаться на прием к начальнику.

Я покраснел от возмущения.

— Скажите своему начальнику, что если он не примет меня немедленно, я скоро вернусь, и не один!

Не знаю, что именно я имел в виду, но бюрократическое ископаемое уловило угрозу в моих словах.

— Минутку, я сейчас узнаю, — промямлил он, стараясь показать всем своим видом, что уж он-то совершенно ни при чем.

Вскоре из боковой двери появился его начальник и знаком пригласил меня зайти. Он провел меня в небольшой кабинет. На стене, покрашенной в розовато-желтый цвет, четко выделялся серый прямоугольник. Здесь совсем недавно висел портрет, и можно было не сомневаться, что это был портрет маршала Петена.

— Мой сотрудник сообщил мне о вашей проблеме. Я весьма сожалею, но вы мертвы по всем документам, неоспоримо удостоверяющим случившееся. Кроме того, врач, выдавший свидетельство о вашей смерти, был казнен немцами. Не представляю, как можно воскресить вас.

Несколько мгновений я взвешивал ситуацию.

— Но это совсем не сложно. Я был похоронен в трехстах метрах отсюда в семейном склепе. Прикажите муниципальным работникам вскрыть могилу, и вы увидите, что в гробу никого нет. Я даже могу добавить, что там вы найдете листок бумаги, на котором написано: «Да здравствует Франция! Смерть бошам!»

— Не сомневаюсь, что вы правы, но не так уж редки ситуации, когда покойник исчезает из могилы. Понимаете, об этих случаях публика обычно не информируется, но бывает, что гробы похищают с кладбища. Негодяев прельщает золотое кольцо или другие драгоценности, оставшиеся на покойнике. Так что ваша история ничего не доказывает. Кстати, мне сказали, что вы были участником Сопротивления, и я готов поверить этому. Но вы должны понять, что если мы сегодня будем составлять списки всех участников Сопротивления, то в них будет занесено по меньшей мере миллионов 45 из реально существующих 40 миллионов французов. Я не сомневаюсь, что вы говорите правду, но вы должны понять, что при царящем сегодня в стране беспорядке я мало что могу для вас сделать. Нам нужно подождать, пока не придут инструкции, в которых будет изложена процедура решения таких ситуаций, как ваша. Потом будет видно, что можно сделать. У вас есть личные документы?

— Есть, но они фальшивые.

Он огорченно посмотрел на меня.

— Ну вот, у вас еще и документы фальшивые!

— Если бы у меня были настоящие, я бы к вам не пришел.

— Да, разумеется. Но могло быть и так, что вы вообще не имели бы никаких документов.

— Вы знаете много случаев, когда кто-то проболтался три года войны и оккупации без документов?

Он изобразил удивление.

— Нет, но я знаю случаи, когда лица без документов сидели на месте. В любом случае я советую вам проявить терпение. Вы можете зарегистрироваться как участник Сопротивления, когда об этом будет объявлено. Но не стоит слишком обнадеживаться, на все уйдет много времени.

— Но как я могу вернуться к учебе? Я ведь должен заниматься на втором курсе.

— Боюсь, что пока вам придется начать с нуля.

— А если я захочу записаться в детский сад, это возможно?

Мой собеседник рассердился.

— Послушайте, месье, я не виноват в той сложной ситуации, в которой вы оказались. Вы должны понимать, что администрация существует не для того, чтобы разбираться с отдельными случаями, не предусмотренными законом. Если выяснится, что ваша ситуация встречается достаточно часто, тогда министерство выпустит специальный циркуляр. В противном случае вам остается только жить под вашим новым именем. Конечно, вы рискуете. Ведь вас могут обвинить в использовании поддельных документов. Вот так. Не вижу, что еще я мог бы вам посоветовать.