Счастье - [30]

– Сэму повезло, что у него есть ты. Береги его. Я позвоню, как только мне установят телефон.

Ему хотелось еще что-то ей сказать, но было очевидно, что Сара не желает больше говорить.

– Береги себя.

Он хотел сказать, что все еще любит ее, но и этого не сказал. Она обманывала себя во всем: и в том, что вернется назад, и в том, что не уезжает навсегда, и в том, что будет приезжать домой на уик-энды и каникулы. Теперь ясно, что она их оставила, покинула их всех. Но самое ужасное, что он знал: при любых обстоятельствах, в любом случае, без всяких на то оснований – он никогда не перестанет любить ее.

Глава 6

Первые недели без Сары были трудными. Каждый завтрак смахивал на катастрофу. Яйца оказывались переваренными, в апельсиновом соке было слишком много мякоти, тосты пережаривались или недожаривались, и даже вкус у кофе казался Олли каким-то другим. Он знал, что это чепуха. Агги готовила им на протяжении многих лет, и они ее любили, но просто выросли на завтраках Сары. Сэм постоянно хныкал, Олли неоднократно видел, как он пинал собаку. Мел все время дулась, а Бенджамин более не осчастливливал их своим присутствием. Он выскакивал из дома, утверждая, что завтраков не ест. Получалось, что Оливер только и делал, что препирался с ними. Мел хотела ходить на свидания и в пятницы, и в субботы. Бенджамин продолжал поздно приходить в будни и при этом утверждал, что занимается с друзьями. У Сэма по вечерам энергия била ключом, спать он соглашался только в отцовской кровати, что поначалу было спокойнее для Олли, но потом стало его раздражать. Некогда мирное семейство перестало таковым быть.

Сара позвонила, когда ей в конце концов установили телефон, на две недели позже, чем обещала, но так до сих пор и не приезжала. Она считала, что время еще не пришло. Все их разговоры теперь были краткими и сухими. Сара словно боялась детей, не имея возможности их утешить. Она делала вид, что когда-нибудь вернется домой более умная, образованная, добившаяся успехов. Но Олли-то знал лучше. За один вечер брак, который он лелеял на протяжении восемнадцати лет, рассыпался в прах. И это изменило его отношение ко всему: к дому, к детям, к друзьям, даже к клиентам на работе. Он был на всех зол, конечно, в первую очередь на нее, но и на себя тоже, втайне будучи убежденным, как и Мел, что сделал что-то неправильно и виноват сам.

Друзья приглашали его в гости. Слухи постепенно расходились, поскольку Агги вместо Сары стала возить детей в школу. Но Олли никого не хотел видеть. Все они были слишком любопытны и склонны к сплетням.

Вдобавок ко всему Джордж звонил день и ночь, сообщая жуткие новости об ухудшающемся состоянии матери. Она теряла память, что для нее самой становилось опасно.

Джордж был растерян и искал у сына утешения. Но Олли едва удерживал на плаву свою собственную жизнь. С детьми справляться было нелегко. Он думал, не отвести ли их всех к психиатру, но когда позвонил учительнице Сэма, чтобы посоветоваться, та утверждала, что все их реакции нормальны. Неудивительно, говорила она, что Сэм стал непослушным, капризным и хуже учится, как, впрочем, и Мел, и естественно, что она винит отца в отъезде матери. Школьный психолог тоже сказал, что это в пределах нормы. Ей нужно найти виновника, вот отец и стал козлом отпущения. Так же нормально, что Бенджамин отводит душу с друзьями, избегая бывать дома, где в отсутствие матери все стало иначе. Все это пройдет, сказали специалисты, все привыкнут, но Олли порой задавал себе вопрос, дотянет ли до этого момента.

Каждый вечер он приходил домой усталый, отдав все силы работе, и оказывался в разрушенном доме, среди несчастных, озлобленных детей. Ужины теперь были несъедобны: Агги слишком долго держала их завернутыми в фольгу. Когда звонила Сара, Олли хотелось громко закричать и швырнуть телефон о стену. Он не желал слушать сообщений о том, какие там лекции и что она опять в этот уик-энд не приедет. Он хотел, чтобы Сара вернулась, спала с ним, любила его, готовила ему и присматривала за их детьми. Агги была великолепна, но то, что могла предложить детям она, не шло ни в какое сравнение с тем особенным теплом, что они получали от матери.

Как-то пополудни Олли сидел в своем офисе, глядя в окно на дождь и слякоть, типичные для Нью-Йорка в январе, и размышлял, вернется ли Сара когда-нибудь. Ну ладно, пусть приедет хоть на уик-энд. С ее отъезда прошел месяц, и ему было так одиноко, ну просто невыносимо.

– Хоть одно веселое лицо!.. Можно войти?

Это была Дафна Хатчинсон, помощница вице-президента фирмы. Олли знал ее четыре года, в последнее время они вместе разрабатывали проект рекламной кампании для нового клиента. Она была симпатичная, темные волосы были стянуты в узел, одевалась хорошо, в элегантном, европейском стиле, вообще выглядела скромно и аккуратно. На ней всегда были шарф, дорогие туфли и что-то из неброских, но красивых украшений. Оливеру она нравилась своей смекалкой, тактичностью, трудолюбием. Почему-то замуж она так и не вышла. Ей было тридцать восемь лет, и ее попытки завязать дружбу с Оливером всегда были не более чем платоническими. С самого начала Дафна дала всем понять, что офисные романы – это не ее стиль, и, невзирая на многочисленные более или менее серьезные попытки, следовала этому принципу. Оливер уважал ее за это, работать с такой сотрудницей было значительно легче.