Счастье - [28]

Голос у него задрожал. У Оливера разрывалось сердце. Он взял руку отца. Невозможно было поверить, что речь идет о его собственной матери, женщине, которая всегда была умной и сильной. А теперь ум ее меркнет. Ее болезнь доконает и без того больное сердце отца.

– Тебе не следует так сильно переживать, а то ты тоже заболеешь.

– То же самое мне говорит Маргарет. Она наша соседка, я тебе уже говорил. Она всегда очень хорошо к нам относилась. Ее муж страдал болезнью Альцгеймера на протяжении нескольких лет, и ей в конце концов пришлось отдать его в дом престарелых. У нее самой было два сердечных приступа – она не могла больше за ним ухаживать. Это тянулось шесть лет, умер он в августе прошлого года. – Джордж полным отчаяния взглядом посмотрел на сына. – Олли... я не могу смириться с мыслью, что потеряю ее... или что она полностью потеряет память... Это все равно что наблюдать ее медленное угасание... С ней сейчас так трудно. А ведь она всегда была такой доброй.

– Я заметил, что на Рождество она была несколько взволнованна, но не отдавал себе отчета, что все так серьезно. Я, наверное, был слишком занят своими собственными проблемами.

Это было ужасно, он терял мать и жену, а дочь не хотела с ним разговаривать. Женщины покидали его, но теперь надо было думать об отце, а не о себе.

– Чем я могу тебе помочь, папа?

– Просто будь здесь, больше ничего пока не нужно. Их взгляды встретились, и Оливер почувствовал близость к отцу, которой не ощущал многие годы.

– Папа, я люблю тебя.

Теперь Олли не стеснялся сказать то, что когда-то могло смутить его отца. В юные годы Оливера отец был очень суров. Но с возрастом он смягчился и теперь нуждался в сыне, как ни в ком прежде.

– Я тебя тоже люблю, сынок.

Оба откровенно расплакались, и Джорджу – пришлось опять сморкаться. В этот момент Оливер услышал, как открылась – и тихо закрылась входная дверь, он обернулся и, увидев, что Бенджамин поспешно поднимается по лестнице, позвал его:

– Не торопитесь, молодой человек. Где вы изволили пребывать до половины одиннадцатого в будний день?

Бенджамин повернулся, покрасневший от холода и смущения, и очень удивился, обнаружив дома дедушку.

– Я был с друзьями... Извини, пап. Я не думал, что ты будешь против. Привет, деда, что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось?

– Бабушка нездорова, – сухо ответил Оливер, вновь чувствуя себя бодро. Душевная теплота отца словно придала ему новые силы, хоть кто-то о нем думал. Пусть Саре он больше не нужен, но нужен отцу и детям. – А тебе очень хорошо известно, что нельзя уходить по вечерам в будни. Заруби себе это на носу и чтоб в течение двух недель – никуда. Усек, мистер?

– Ну ладно, ладно... Я же извинился.

Оливер кивнул. Парень имел странный вид. Не был ни пьян, ни расстроен, но все же в нем произошла какая-то перемена. Он казался более мужественным, не был склонен препираться.

– А что с бабушкой?

У Джорджа был такой удрученный вид, что Оливер быстро ответил за него:

– Бабушка серьезно заболела.

– Она поправится? – испуганно спросил Бенджамин, словно боялся предположить, что можно потерять кого-то еще.

Он озабоченно посмотрел на отца и на деда, но Оливер похлопал его по плечу:

– Поправится, поправится. Просто дедушке надо помочь, вот и все. Может, ты найдешь и для него немного времени, несмотря на обилие столь привлекательных друзей.

– Конечно, деда. Я заеду к тебе в этот уик-энд.

Бен очень любил его, а Джордж Ватсон был без ума от своих внуков. Иногда Оливеру казалось, что он их больше любит, чем собственного сына в свое время. Он стал мягче, и дети льнули к нему.

– Мы с бабушкой будем очень рады.

Джордж встал, чувствуя себя старым и утомленным, и оперся о плечо внука, словно желая получить от него заряд молодости.

– Спасибо вам обоим. Я, пожалуй, поеду. Надо отпустить домой миссис Портер. Она осталась с бабушкой.

И медленно пошел к входной двери, сопровождаемый Бенджамином и Оливером.

– Как ты себя чувствуешь, папа?

Оливер хотел отвезти его домой, но отец сказал, что доедет сам.

– Тогда позвони, когда приедешь.

– Не выдумывай! – фыркнул Джордж. – Я в порядке. Вот мама – та плоха.

Но его лицо снова подобрело, он обнял Оливера и произнес:

– Спасибо, сынок... за все... И... жаль, что так... Он с сочувствием посмотрел на Бена и Олли.

– ...с Сарой. Звони, если что понадобится. Если маме будет лучше, мы могли бы взять Сэма к себе на уик-энд.

Оливер подумал, что вряд ли тут может идти речь об улучшении.

Оба дождались, пока машина Джорджа скрылась. Тогда Олли со вздохом запер входную дверь. Все стало очень сложно. Для всех. Но самое непоправимое – это болезнь матери.

Затем Оливер повернулся и посмотрел на Бенджамина, пытаясь понять, о каких проблемах сына он может не знать.

– Итак, где ты все время пропадаешь?

Олли внимательно приглядывался к нему, пока они гасили свет и поднимались по лестнице.

– Просто с друзьями. Все в той же компании.

Но что-то в движении его губ подсказывало Оливеру, что он врет.

– Я бы хотел услышать от тебя правду.

Бенджамин вздрогнул и взглянул на него.

– Почему ты решил, что это неправда?

– Это девушка, верно?

Оливер был сообразительнее, чем думал Бен. Он отвел глаза со смущенной улыбкой, которая говорила все.