Счастье рядом - [87]

В конце квартала зеленая стена разорвалась и открыла перекресток улиц — шумный, сутолочный. Андрей пошел напрямик к угловому зданию через поток двигавшихся машин. С этим домом, над крыльцом которого серебрилась вывеска «Областное радио», у Андрея было связано все. Отсюда шли и сюда возвращались все дороги. Так казалось ему. И разве не говорило об этом нетерпение скорее подняться по знакомому крыльцу, скорее переступить порог и начать первый трудовой день? Первый после перерыва, который тянулся опять же, как казалось ему, вечность.

Здесь, на перекрестке улиц, Андрей неожиданно столкнулся с Кедриной. Александра Павловна протирала платком запылившиеся глаза и с опаской поглядывала на проносившиеся машины. Увидев Андрея, она обрадованно уставилась на него слезившимися глазами и порывисто протянула руку.

— Давно пора было возвращаться. Работы невпроворот. Только вчера вспоминали вас. Леонид Петрович сказал — скоро будете. И вот — пожалуйста. Хмелев исполняет обязанности председателя. Меня заставили принять телестудию. Еле согласилась — не те годы.

Могучий самосвал совсем рядом фыркнул бензиновой гарью. Поспевая на желтый свет, он замкнул вереницу машин. Жизнь на перекрестке замерла, и Александра Павловна заторопилась. Подхватив Андрея под руку и быстро переступая, она продолжала рассказывать.

— Дезертировал Фролов. Работает в какой-то московской газете. Буров все еще околачивает пороги. Приказ из Москвы пришел только на днях. И вот сдает дела. На лестнице Александра Павловна остановилась перевести дух.

— Говорю, не те годы. Раньше бегом поднималась по этой лестнице. В общем, пора на пенсию!

Кедрина молодо улыбнулась и, бойко преодолев оставшиеся ступени, первой открыла дверь.

Коридор был пуст. Двери редакционных комнат, распахнутые настежь, давали простор ослепительным лучам солнца. Воздух, еще не прокуренный и прохладный, был чист. Андрей прошелся по коридору, заглянул в раскрытые двери комнат и, никого не обнаружив, постучал в председательский кабинет. Он не услышал приглашения, но голос Хмелева, металлический, отрывистый, явно звучал там, за дверью. Приоткрыв ее, Андрей понял, что Хмелев разговаривал по телефону — зло, раздраженно. Потом Андрей увидел его лицо, загоревшее, энергичное. Черные глаза приветливо заулыбались — только на миг, когда он жестом руки показал на стул. Теперь взгляд его глаз сосредоточился где-то поверх телефонной трубки.

— Ваше указание выполнить не могу! — говорил Хмелев. — Кадры подбираем мы! Нам нужны работники, а не те, кто остался не у дел в результате своей бездарности. Не горячитесь, не горячитесь, — уже спокойнее продолжал он. — В промышленной редакции нет никаких вакансий. Буров вас ввел в заблуждение. Редакцию примет Широков. Да, да — тот самый Широков.

Голос в трубке зазвучал пронзительно и напористо. Хмелев отодвинул трубку от уха. Пережидая, когда прекратится поток слов, он по обыкновению улыбался всеми морщинками лица.

— Остаюсь при своем мнении, — заключил Хмелев и положил трубку. Взглянув на Андрея, на его удивленное лицо, он понял, что Широков догадался, с кем шел разговор.

— Подсовывает кадры по принципу: дай тебе боже, что нам не гоже.

— Значит, Бессонова здравствует по-прежнему?

— Не все сразу, Андрей Игнатьевич. Эту работу за один день не переделаешь.

Он поднялся из-за стола, засунул руки в карманы брюк и подошел к Андрею.

— Выглядишь молодцом! Небось, разленился под южным солнцем? Или, наоборот, истосковался по работе?

— Не истосковался — изголодался, — ответил Андрей, радуясь, что разговор пошел, наконец, по желанному руслу. Неприятный осадок от инцидента с Бессоновой, свидетелем которого он только что был, сам по себе исчез.

Стоило Андрею выйти из кабинета, как его окружили редакторы и репортеры. Больше всех хлопотал Мальгин, который, по его собственным словам, заждался Андрея.

— Сколько раз вспоминал вас, — торопливо говорил он. — Даже во сне видел. Все думаю, как это вы там без денег, без работы...

— В наше время не так просто загубить человека.

Эти слова донеслись из-за спины Андрея. Он сразу узнал голос Яснова, прозвучавший, однако, необычно серьезно, рассудительно. Юрий стоял, скрестив на груди загоревшие руки. Лицо его изменилось. Оно казалось одновременно помолодевшим и возмужавшим. Смотрел он ясным, не блуждающим, как прежде, взглядом. Андрей крепко сжал руку Яснова, долго тряс ее, а потом, словно спохватившись, сказал:

— Ну ладно, наговориться мы еще успеем. Времени у меня в обрез.

И начался первый трудовой день Андрея Широкова, первый после долгих скитаний по южным дорогам, после многих месяцев жарких схваток с Буровым, которые взвинчивал нервы и мешали работать, после размышлений над своей собственной судьбой.

Как бы там ни было, он пришел к тому, чего хотел, без чего не мог жить, пришел с осознанной необходимостью — отстаивать в жизни все, что честно и справедливо, нести людям добро.

...Домой возвращались вместе — Андрей, Хмелев, Яснов и Мальгин. Солнце медленно скатывалось в запрудную часть города. В его красноватых лучах блестели шпили и крыши домов, сверкали оконные стекла. Разнеженные деревья стояли не шелохнувшись, радуясь теплу и свету.