Счастье как способ путешествия - [11]

И вот она, та самая терраса. И тот самый шезлонг. А моей сумки не видно. Я позвонила в дверь. Никто не открыл. Разумеется. Я присела на шезлонг. Скрученные в пружину нервы не выдержали, и я заплакала. Вернее, заголосила. Отчаянно и надрывно. Как глуповатая деревенская родственница, которой любой повод хорош, хоть свадьба, хоть похороны, чтобы выдать рулады на четыре октавы. Мне стало страшно. Очень страшно. Что мне теперь делать? Стоять на улице, как лиссабонские попрошайки-лжетуристы: «Извините, пожалуйста, я туристка из России, только что потеряла сумку, не дадите ли мне один евро?»

Я не знаю, сколько времени я просидела на шезлонге в шоковом полузабытье. Очнулась я от того, что кто-то гладил меня по голове. На всякий случай приготовившись к самому худшему, я приоткрыла один глаз. А затем второй.

Скорее всего, у меня окончательно поехала крыша. Раз герои сериалов начали посещать меня наяву. Около меня стояла Жануария. Та самая, из сериала про рабыню Изауру. Помните этот мыльный шедевр? Первый настоящий сериал, показанный по российскому, точнее, еще тогда советскому, телевидению. Не буду врать, морща носик, что я не такая, я жду трамвая и единственный в жизни просмотренный мною сериал – это «Секс в большом городе». Смотрела я «Рабыню Изауру», смотрела. И даже с уроков сбегала, чтобы вовремя попасть домой к телевизору. Вот меня Господь Бог за это и наказал, поселив мой контуженый мозг в этом сериале навечно.

Жануария продолжала гладить меня по голове и низким голосом что-то тихо говорить. А я продолжала хлюпать носом, сидя на шезлонге.

– Простите, пожалуйста, – наконец я решилась прервать тихий монолог Жануарии, – я не очень хорошо говорю по-португальски. По-бразильски, – быстро поправила я саму себя.

– Не плачь, дорогая, не плачь, – как будто ничуть не удивившись, переключилась на английский язык Жануария. – Все будет хорошо, не переживай, все будет хорошо. Не плачь, дорогая. Зачем плакать? Хочешь, я сделаю тебе чашку чая? Ромашкового?

Странно-абсурдная ситуация начала мне казаться странно-абсурдной вдвойне. Говорящая по-английски Жануария. Мало того что не спрашивает, кто я такая, не предъявляет претензий, что я забралась к ней в дом, нарушив границы частной собственности, так еще и успокаивает, предлагает ромашковый чай. Я, конечно, уже успела осознать, что португальцы – нация дружелюбная. Но не настолько же! Либо я окончательно повредилась рассудком и все происходящее – игры моего контуженого разума. Либо, либо… Нет, другие варианты мне в голову не приходят.

Тем временем из дома на террасу вернулась Жануария. В руке она держала большую чайную чашку. Огромную. Размером как раз, как я и люблю. Что еще больше утвердило меня в подозрениях по поводу моей съехавшей крыши, переселившей меня на веки вечные в странно-параллельный мир моих собственных фантазий.

– Не надо плакать, – продолжала свой монолог Жануария, – как поссорились, так и помиритесь, не обижайся на него, он человек неплохой. Зачем обижаться?

От этих слов я чуть не выронила из рук чашку. Держала ее двумя руками – поэтому и не выронила. Откуда она знает про Антона? Ясновидящая? Ясновидящая, которая является плодом моего воображения?

– Я не из-за Антона плачу, а из-за сумки, – ответила я Жануарии.

– Сумки? – удивленно глядя на меня, переспросила Жануария. – А кто такой… Ан-тон? – Имя моего бывшего она произнесла по слогам и немного причмокивая языком, как бы пробуя незнакомое слово на вкус.

Гм, хороший вопрос – а кто такой Антон? Лично для меня ответ на этот вопрос выглядит все менее и менее однозначным.

Мы с Жануарией озадаченно разглядывали друг друга. Ситуация совершенно непонятная. Но, возможно, и не такая безнадежная, как мне показалось на первый и второй взгляд. От вопросов Жануарии у меня на душе немного полегчало. Если она не ясновидящая и не плод моего воображения, то, может быть, и я не сумасшедшая? Во всяком случае, пока.

Глава 10

Только не падайте от смеха со стула, но на самом деле Жануарию зовут Изаурой. Вполне обычное португальское имя. А мне до сих пор смешно, когда начинаю вспоминать обстоятельства, при которых мы познакомились. Оказалось, что Изаура – не хозяйка этого дома, а работает в нем домработницей – empregada doméstica.

– Так значит, ты не герлфренд хозяина? – запнувшись перед словом «герлфренд», как будто подбирая нужное слово, спросила меня Изаура.

Я ее заверила, что нет. Что я вообще ее хозяина ни разу в жизни в глаза не видела. А она заверила меня, что только что вернулась из супермаркета и никакой сумки не видела. Что. Мне. Теперь. Делать. Не. Знаю. Вдох через нос – выдох через рот, вдох через рот – выдох через рот, вдох через нос, выдох через нос. Вдох на раз-два-три-четыре, выдох на раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь. Эта техника называется «Дыхание океана». Повторила, как и полагается, двадцать раз, но представить, что морские волны унесли мое напряжение, у меня так и не получилось.

– Ну надо же, как оно бывает, – задумчиво протянула Изаура. Они вынесла из дома прозрачный бодумовский чайник, налила себе чашку и подлила в мою чашку еще чая. Хотя, если честно, сейчас я бы не отказалась от чего-нибудь покрепче. Йога йогой, но меня начинает знобить. Оделась я сегодня явно не по погоде. Солнечное утро сменилось пасмурно-ветреным днем. В горле подозрительно першит – не заболеть бы. Мы продолжали сидеть на террасе, переместившись с шезлонга к круглому столу.