«Жуткая информация, на днях всколыхнувшая Интернет, подтвердилась — в лесном массиве, расположенном буквально в километре от городских окраин, свирепствует медведь-людоед.
По мнению зоологов, появление кровожадного хищника в зимний период — явление не частое, но вполне реальное. Вероятно, к жилищу человека его привел банальный, но вполне естественный повод — голод. Случайному свидетелю удалось заснять на камеру мобильного телефона, как бурый медведь гигантских размеров гонится за мужчиной вдоль опушки леса. Следы крови и обрывки одежды, обнаруженные впоследствии на месте трагедии, доказывают, что зверь все-таки нагнал несчастного. Личность пострадавшего и его местонахождение установить пока не удалось — не исключено, медведь-шатун утащил растерзанное тело в глубь леса. Ролик вызвал бурную реакцию у городских жителей, МЧС срочно отрядило на поиски лесного чудовища целый отряд охотников. Но пока безрезультатно. Тем временем медведь был замечен возле мусорных баков в Пушкинском переулке. В городе нарастает паника, жители микрорайона опасаются покидать дома и отпускать в школу детей.
Мы настоятельно рекомендуем не выходить без нужды на улицу в темное время суток, не оставлять без присмотра детей и приобрести охотничье оружие в магазине „Русское сафари“ по адресу: улица Белинского, дом 8…»
Из материалов газеты «Житуха».
Все проблемы внутри человека, все остальное — стихийные бедствия.
Игорь Рыбинский
— Ты, Кефир Александрович, благополучный человек.
— Почему?
— Чем человек благополучнее, тем мельче неприятности, которые его расстраивают. Это не моя мысль, но Шопенгауэра.
— Ни черта себе мелочь… Шопенгауэру легко говорить — у него пистолет не пропадал! Да еще накануне переаттестации!
Благополучный человек по-военному четким и резким движением опрокинул остатки кальвадоса в широченный рот и шарахнул пустой рюмкой по столу так, что опытные бармены за стойкой на всякий случай выполнили команду «смирно». Закусывать не стал, хотя закуска имелась и далеко не постная. Просто на той стадии застолья, когда речь заходит о Шопенгауэре, потребность в пище уже отпадает и организм остается один на один с алкогольным демоном.
Организм выпившего мужа отличался тренированностью и закалкой — третья поллитровка яблочного бренди ушла в историю, а никаких признаков упадничества под стол и потери разума. Издали муж напоминал постаревшего Стивена Сигала, продолжавшего суперменить на экране в образе неподкупного легавого, несмотря на брюшко и одутловатую харизму. Прозвище Кефир происходило от родовой фамилии Никифоров. Звали же мужа Евгений Александрович, и, согласно служебной характеристике, он тоже отличался неподкупностью и физической крепостью, что делало сходство с героями Сигала еще более разительным. Правда, лично он давно уже не крушил челюсти и не таранил лбом грудные клетки преступного элемента. Сии следственные действа теперь являлись прерогативой низшего состава. Никифоров же просто заседал в кабинете районного управления внутренних дел Великобельска и руководил охраной конституционных прав граждан по телефону, таская на погонах подполковничьи звезды, а на кителе — медаль «Десять лет безупречной службы». Сейчас он, разумеется, был без кителя и, как можно понять из контекста, без пистолета. Темно-фисташковый костюм-двойка турецкого покроя дополняли клетчатый джемпер с окатышами и бледно-розовая рубашка. Да еще однотонный галстук с подразвязавшимся узлом.
— Аккуратно. Стол не сверни, — мягко предупредил второй собутыльник, помянувший всуе Шопенгауэра.
Ему тоже было чуть за сорок, клинообразная бородка, круглые очки и ранняя седина придавали ему сходство со всесоюзным старостой Калининым. Да и имя совпадало. Михаил. А полностью — Михаил Геннадьевич Шурупов с ударением в фамилии на первом «у», что, впрочем, не помогало. Все по привычке ставили ударение на втором слоге. Прозвище Шуруп, заработанное еще в детские годы, больше подходило какому-нибудь уркагану, нежели интеллигентному человеку. Залатанный на локтях свитерок с оленьим орнаментом, часы с символикой московской Олимпиады, университетский значок, да не первой починки ботинки подсказывали наблюдательному взгляду, что материальный достаток не является для их владельца жизненным приоритетом. И действительно, разве мог хранитель, он же директор краеведческого музея — единственного в городе культурного очага — радеть о собственном кармане, когда экспозиция нуждалась в пополнении, а уже имеющаяся — в реставрации.
А экспозиция, к слову, радовала глаз. Один камень со скрижалями древних землепашцев чего стоил. Недаром бывший выпускник исторического факультета Ленинградского университета потратил на коллекцию лучшие годы и все выделенные бюджетные деньги, не взяв себе ни копейки. Увы, Великобельский краеведческий музей — не Лувр и не Эрмитаж, лишнего рублика из городской казны не доклянчишься. Про прибыль от очага вообще лучше не говорить. Гробами бэушными выгоднее торговать, чем культурой. Пришлось два зала сдать в аренду предприимчивым горожанам, прорубив в музейной стене отдельный вход. Горожане поначалу решили обустроить в культурном заведении найт-клуб, но Михаил Геннадьевич встал в позу кота, загнанного собаками в угол. «Не допущу кощунства и глумления! В лучшем случае — книжный магазин. И не суйте мне своих денег!»
