Счастье. Двадцать семь неожиданных признаний - [45]

А главное счастье было, когда я однажды попыталась открыть пол-окна. Не потому, что из него хлынули потоки света. Этого не было, не скажу. Я и не ждала, потому что двор был узким колодцем, я бы даже сказала, шахтой. Счастье я почувствовала даже не тогда, когда прямо перед носом что-то сверху просвистело. Это что-то оказалось – нож. Тогда было не до счастья, а то, что я почувствовала, называется «оторопь». Но зато в душе поднялась, как писал, видимо, какой-то поэт, волна счастья, когда я услышала разговор наверху. Переругивались из окон. «Ты бы штаны своего м… где-нибудь в другом месте трясла!» – кричала соседка с предпоследнего этажа. Ей не нравилось, что когда штаны трясут из окна, то из карманов ножи на головы падают. А она как раз покурить высунулась. А с последнего ей отвечает честная мужнина жена и хорошая хозяйка, которая на ночь аккуратно встряхивает одежду своего м… в окно и складывает ее затем на стуле. «А у меня вид на жительство есть!» – кричит. Понимает, что победила, как щелчка дала, и окно захлопнула. И наполнила мой вечер весельем и счастьем. Не каждый день такой разговор услышишь.

Права Женя, было в Париже счастье. Стены, например, в нашей квартирке были зеленые, от плесени, и однажды к нам пришел старый португалец красить их в белый цвет. И сказал, что я счастливая, потому что у меня есть образование и машинка с непонятными буквами. Счастливее его, потому что у него образования нет и он всегда будет красить стены. Я ему не поверила, потому что когда раскладывался местный диван, то нам с дочерью Машей уже было негде ступить на пол. Но он, конечно, был прав, потому что таким счастливым и молодым полагалось летать. Мы, видимо, и летали, ходить-то было негде.

И мы еще не знали своего счастья. Потому что потом к нам пришла жить чужая женщина Лена. Нас с ней познакомил наш общий знакомый Лева, физик, имевший на меня виды. В основном он имел виды на то, чтобы меня поучать. Ты ничего не достигнешь, говорил мне он. Ты должна заниматься бебиситтингом, иначе ты пропадешь. Я не хотела заниматься бебиситтингом, а хотела стучать на машинке, чтобы можно было заплатить за диван, пол-окна и миниатюрную раковину и чтобы кто-нибудь занялся бебиситтингом с дочерью Машей. Но у Левы была зарплата солидного физика, и он был, конечно, прав и отнимал у меня последнее счастье.

Вот я покажу тебе настоящую счастливую семью, сказал он. Посмотри, они тоже приехали в Париж, у них две приличные зарплаты, полная семья, мальчик, такого же возраста, как Маша, нормальная квартира. Мы пойдем к ним ужинать.

Мы пошли и познакомились с Костей и Леной, с полной семьей, и мальчиком Лешей, которого Маша отвергла, несмотря на уговоры вести себя прилично и дружить.

На следующий день Лена позвонила: «Можно я приду к вам жить?» «Вы не представляете», – это я счастливой жене говорю, а как рассказать про раковину, не знаю. Через пятнадцать минут Лена звонит в дверь. В общем, она легла к нам третьей на разложенный диван и принялась летать вместе с нами. Это она так была счастлива, что отделалась от мужа. Муж был не счастлив, но пытался объяснить мне, что им с женой нужно время. «А вы переезжайте ко мне», – это он мне говорит, когда я ему объясняю, что сплю с его женой. Хотя спать с ней должен был он сам. Многих функций, происходящих до спанья и после, я осуществлять с ней не могла. Для этого был Лева, да и то не очень. Счастья никакого. Но мужу, видимо, было все равно, кто будет его женой. Он с интересом посматривал на меня и говорил: «и детям будет интересно». Маша ничего не говорила, когда приходилось мыть одну ногу отдельно от другой. Но мыть руки, ноги, голову в одной квартире с Лешей она отказывалась и грозилась покрыться вшами.

Вшами она из вредности покрылась на всякий случай заранее. Мы грели воду, мыли Маше по половине головы. А Лена пока на всякий случай, чтобы избежать заражения, мазалась касторовым маслом и распространяла запах по восьми метрам. Три тарелки не помещались в раковину. Я проклинала Леву и требовала, чтобы он забрал Лену и касторовое масло к себе. У него была зарплата, работа, квартира, ему не грозило бебиситтерство, на него не поглядывал с интересом чужой муж. Наконец, у него в постели не спала чужая жена с одной стороны и собственная дочь с другой. Это происходило в моей постели, и ароматы средства от вшей смешивались с запахами касторового масла прямо у меня над головой. Там, где я должна была летать от счастья.

Через неделю Лена сказала: «Я влюблена». Я позвонила Леве и сказала, что скоро мы выдадим нашу девочку замуж, но лучше из его квартиры. «Я любима!» – сказала Лена, пролетев надо мной. У нее ведь тоже есть зарплата, вспомнила я. И занялась поисками квартиры для Лены. Через месяц Лена уехала в прекрасную парижскую студию со стеклянным эркером проживать свою любовную историю. Еще через месяц выяснилось, что любовную историю она вообразила, и ее увезли в психиатрическую клинику. К Новому году Лену выпустили. На следующий день она покончила с собой. Ее нашел мальчик Леша.

Тогда я купила Кафку. Давно не перечитывала. Что у него там про счастье? Пугаться уже поздно. Говорит, что счастье исключает старость. Но что если кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет. Это я рассказала Жене, которая очень старается не стареть и даже платит врачам за уколы. А тут можно без уколов.