Сцены из жизни Максима Грека - [53]

Он оделся, вышел во двор.

Перед тем, как идти в церковь, направился в келью к архимандриту Савве. Он тоже жил теперь в монастыре и переводил для дьяков Посольского приказа грамоты на турецкий и греческий.

Савва собирался к заутрене. При виде святогорского монаха он растерялся.

— Лучше не ходи ко мне больше, Максим, — пробормотал он. — И у стен нынче есть уши.

— Разве говорим мы что-нибудь дурное? Отчего должны мы бояться? — удивленно осведомился Максим. — Пришел я не беседовать с тобою, а спросить, что случилось с лекарем Марком.

Савва перекрестил пальцем себе рот.

— Молчи, — пробормотал он. — Не спрашивай о Марке.

Старый архимандрит запер дверь кельи и, наклонившись к Максиму, зашептал:

— Не спрашивай ни о чем. Не понимаешь ты разве, что здесь теперь творится? Иди к заутрене и молись, чтобы скорей миновали лихие дни. Марка заточили в темницу.

— За что? — с недоумением спросил святогорец. — Что такое он сделал?

— Да то, что нашептал ему на ухо злой дух. Много всякого наплел. Боюсь, как бы и другим не навредил. Неразумный он, проклятый богом… А мне дьяки давно уже не дают работы, и в приказ меня не зовут: точно я всеми забытый. А я помалкиваю. Сторонятся теперь нас, греков; говорят, будто мы подучили посла султанова не поддерживать дружбы с русским княжеством.

— Боже мой! Да при чем тут мы? — воскликнул Максим.

— Будь они прокляты! Завтра, послезавтра уедет Скиндер, дело идет к ссоре. Тогда, быть может, сможем мы спать спокойно.

— Но при чем тут мы, монахи? — с недоумением спросил Максим. — Разве мы видели посла? Ты, к примеру, видал его?

— Ступай к заутрене, брат, — сказал архимандрит. — Видел я его или нет, никто и не спросит. Я грек, и этого достаточно. Если великий князь пожелает сказать, что я его видел, тогда считай, так и есть, кто станет ему перечить? Когда приехал сюда султанский посол Феодорит, князя Юрия никто не спросил, видел он посла или не видел. Много было у него врагов: ненавидели его бояре, вот и свели с ним счеты. На него обратили княжеский гнев… Ступай, говорю тебе, к заутрене и никого ни о чем не спрашивай. Запрись в келье и беседуй со священными книгами… Проклятый Скиндер — человек вздорный.

— А когда уезжает негодный? — нетерпеливо спросил Максим.

— Говорят, завтра, послезавтра.

— Ты его видел?

— Ступай, брат, к заутрене. — Савва подтолкнул Максима к двери, выставляя его из кельи. — Иди, помолись за всех нас.

ДИПЛОМАТЫ. 1

Не спал в ту ночь и окольничий Карпов. Прежде чем отбыть в Константинополь, султанский посол Скиндер должен завтра утром править поклон великому князю. Посол этот озадачил всех во дворце. Не раз княжеские дьяки ловили его на лжи. Кроме того, он осмелился не являться к столу, хотя Василий приглашал его отобедать. Обсуждая с дьяками важные государственные дела, он путался и говорил невпопад. Явно стремился помешать союзу великого князя с султаном. Поэтому Василий спешил отослать его в Царьград с просьбой к султану направить другого посла, поважней, чем этот, такого же, что и бояре, посланцы Москвы. И завтра, после того как Скиндер поклонится великому князю, дьяки напоследок побеседуют с ним в Набережной палате, — день предстоял Федору трудный. Шигона, Путятин и он заранее решили, что кому из них говорить. И Карпову поручено было составить сопроводительные грамоты, те, что вручат самому султану, и те, что возьмет с собой княжеский человек, которому предстоит сопровождать Скиндера; он должен знать, куда идти в Царьграде, что делать и говорить.

Надо было ответить султану и на вопрос о лекаре Марке, греке, подданном Высокой Порты. Утром сам великий князь распорядился, что написать о Марке. И теперь Федор писал:

«Для сведения посла: если спросит султан или кто-нибудь от его имени: «Я писал великому князю, чтобы он прислал обратно лекаря Марка, а он не прислал его и почему?», то пусть посол скажет так: «Марк, государь, приехал в наше княжество много лет назад, еще при отце твоем, султане Селиме, и Марк приехал да бил челом государю нашему, чтобы тот принял его и взял лекарем во дворец. И о том бил челом, чтобы государь наш написал твоему отцу и попросил его прислать сюда с боярином Борисом Голохвастовым и жену Марка. Но сейчас в нашем княжестве, в Великом Новгороде, тяжело болен один боярин государя нашего, князь Александр Владимирович. И наш государь послал туда Марка, чтобы вылечить князя от тяжкого его недуга». И пусть так скажет посол, если его спросят, а коли не спросят, пусть не говорит ничего».

Было уже за полночь, когда Карпов кончил писать. Но оставалось еще одно дело: надо было подготовиться к беседе с султанским послом. Два месяца назад прибыли из Царьграда Скиндер и княжеский посол, Иван Семенов. Они не въехали в Москву, а остановились в местечке Новгородец и сидели там в карантине, пока перетрясали их одежду и вещи, чтоб они не занесли в столицу какой-нибудь заразы. И там Иван Семенов по приказу князя Василия описывал по порядку все происшедшее: как с ним обошелся султан, что сказали паши, что он приметил и услыхал. Грамоту Семенова прихватил сегодня с собой Карпов, чтобы еще раз перечитать ее и освежить в памяти забытое. Семенов писал: