Сцены из провинциальной жизни - [46]

Он изучил руководства по крикету, знает наизусть разные приемы и может выполнять их, следя за правильной работой ног. Но правда в том, что он стал предпочитать игру в одиночестве на веранде настоящему крикету. Перспектива отбивать мяч на поле возбуждает его, но в то же время пугает. Особенно он опасается быстрых боулеров: боится, что в него попадут, боится боли. Когда он играет в настоящий крикет, приходится концентрировать всю энергию на том, чтобы не уклониться, не показать, что он трус.

Он почти никогда не зарабатывает очков. Если его не выводят из игры сразу же, иногда он может отбивать полчаса, не получая очков и вызывая у всех раздражение, особенно у товарищей по команде. Кажется, он впадает в какой-то транс, когда достаточно, вполне достаточно просто отбивать мяч. Он утешает себя историями о матчах, проходивших в сложной обстановке, во время которых одинокая фигура, обычно йоркширец, упорный, стоический, с плотно сжатыми губами, отбивает тур бросков по калитке, не падая духом, в то время как вокруг него все калитки валятся.

Как-то раз в пятницу во время матча против «Андер-13», приготовившись отбивать мяч, он оказывается один на один с долговязым мальчиком, который, подначиваемый своей командой, бросает мяч очень быстро и яростно. Мяч пролетает над полем, минуя калитки, мимо него, мимо игрока, ловящего мяч за калиткой, — так что ему практически не приходится воспользоваться своей битой.

Во время третьего броска мяч падает на глину за матом, отскакивает и ударяет его в висок. «Ну, это уж слишком! — сердито думает он. — Он зашел слишком далеко!» Игроки как-то странно на него смотрят. Он еще слышит глухой звук удара мяча о кость, затем теряет сознание и падает.

Он лежит у края поля. Волосы и лицо мокрые. Он озирается в поисках своей биты, но ее не видно.

— Полежи и немного приди в себя, — говорит брат Августин. Голос у него очень бодрый. — В тебя попали.

— Я хочу отбивать, — бормочет он. Он сказал правильные слова: это доказывает, что он не трус. Но он не может отбивать: его очередь прошла, кто-то другой уже стоит на его месте, отбивая.

Он ожидал, что будет больше шума. Ожидал возмущенных выкриков, осуждения опасного боулера. Но игра продолжается, и дела у его команды идут достаточно хорошо.

— Ты как? Больно? — спрашивает его товарищ по команде и едва выслушивает ответ.

Он сидит на границе поля, наблюдая за туром бросков. Позже он выходит на поле. Ему хочется, чтобы голова болела, хочется потерять зрение, лишиться чувств, чтобы случилось что-нибудь драматичное. Но он прекрасно себя чувствует. Дотрагивается до виска. Хорошо бы там распухло и посинело до завтра — в доказательство того, что его действительно ударили.

Как и всем в школе, ему тоже приходится играть в регби. Даже мальчик по фамилии Шепард, у которого из-за полиомиелита высохла рука, должен играть. Им совершенно произвольно раздают места в команде. Он — полузащитник в «Андер-13 Б». Они играют утром по субботам. В субботу всегда дождь; замерзший, промокший и несчастный, он пробирается мимо свалки вокруг мяча, и его толкают более крупные мальчики. Так как он полузащитник, ему, слава богу, не пасуют. Мяч, смазанный лошадиным жиром, такой скользкий, что его просто не удержать в руках.

Он бы мог по субботам притворяться больным, но тогда в команде было бы всего четырнадцать игроков. Не явиться на регби гораздо хуже, чем не прийти в школу.

Их команда «Андер-13 Б» проигрывает все матчи. «Андер-13 А» тоже почти все время проигрывает. Фактически большинство команд Сент-Джозефс почти всегда проигрывают. Он не понимает, зачем вообще их школе играть в регби. Братья, которые по национальности австрийцы или ирландцы, определенно не интересуются регби. В тех немногих случаях, когда они приходят посмотреть матч, у них обескураженный вид, и они не понимают, что происходит.

В нижнем ящике своего комода мама хранит книгу в черной обложке под названием «Идеальный брак». Это книга о сексе — он уже несколько лет знает о ее существовании. Однажды он похищает ее из ящика и приносит в школу. Книга вызывает волнение среди его друзей, по-видимому, он единственный, у чьих родителей есть такая.

Хотя она разочаровывает его — рисунки органов выглядят как диаграммы в научных книгах, и даже в разделах о позициях нет ничего волнующего (введение члена во влагалище похоже на то, как ставят клизму), — другие мальчики жадно набрасываются на нее и просят дать почитать.

Во время урока химии он оставляет книгу в своей парте. Когда они возвращаются в класс, у брата Габриеля, который обычно очень жизнерадостен, ледяной, неодобрительный взгляд. Он убежден, что брат Габриель открыл крышку его парты и увидел книгу, сердце у него колотится, он ждет разоблачения и последующего позора. Но ничего не происходит, и тем не менее в каждом мимолетном замечании брата Габриеля он слышит завуалированный намек на зло, которое он, не католик, принес в школу. Их отношения с братом Габриелем испорчены. Он страшно жалеет, что принес эту книгу, он забирает ее домой, возвращает в ящик комода и никогда больше не смотрит на нее.