Сценарий - [2]

Нет, ее имя для меня – просто имя. Ничего. Никаких образов.

Эх, Джейд, у тебя прекрасная улыбка, но тебе вовсе не обязательно так стараться ради меня. Поверь, моя внешность беспокоит меня в последнюю очередь. Я понятия не имею, какие на вкус персики, понимаешь, о чем я?

Расплатившись, я хотел уложить продукты в пакет, но Джейд опередила меня.

– Давайте помогу.

– Спасибо.

Теперь мне не нужно шарить здоровой рукой по полкам магазина, и я с удовольствием взял ею пакет, собранный Джейд.

Я направился к выходу, волоча левую ногу, и с усмешкой подумал, что если бы на мне не было бейсболки, улыбка Джейд стала бы еще дружелюбней.

Выйдя из «Гристедса», я закурил. Для этого снова пришлось освободить правую руку, перевесив пакет с продуктами на локоть левой. Даже после полугодового курса реабилитации сложно привыкнуть к тому, что твоя левая половина – «не твоя». Она вообще ничья. Хотя… Шесть месяцев назад я мог управлять левыми конечностями с таким же успехом, с каким пытался бы управлять руками и ногами другого человека. Теперь же я по крайней мере обходился без костылей, да и вообще достаточно шустро передвигался. Правда, рука. Достижение на сегодняшний день – могу согнуть ее в локте. Но были и плюсы. Я определенно точно знал, что я левша. Теперь я мог писать только правой и делал это как курица лапой.

Я свернул на Кранбери-стрит, прошел мимо одноименной кафешки с бордовым навесом над летними столиками (тут делали замечательный латте – мой любимый кофейный напиток. Черный же не очень понравился) и зашагал вдоль невысоких домов, обвитых пожарными лестницами. Мне вроде как повезло: эта часть Бруклина – почти Манхэттен. В том плане, что Бруклинский мост от моего жилища находился совсем рядом, а там уже и Манхэттен.

Кстати о жилище. Я знал о себе и еще кое-что, кроме того, что мне никогда не написать книгу, реши я использовать для этого ручку. Я неудачник. Нельзя сказать, что это меня как-то огорчало, не в том я положении, чтобы беспокоиться о таких мелочах. Просто констатировал этот факт, как старался констатировать все, что так или иначе относилось к моей жизни. Просто у меня не было другого объяснения тому, почему я жил в съемной комнате и работал разнорабочим в мелкой конторе по ремонту квартир. Да, в Нью-Йорке (уж не говоря о Манхэттене) квартирку купить – удовольствие не из дешевых. Но к сорока-то годам (ну плюс-минус, черт его знает, вряд ли сильно ошибаюсь) можно было и собственным углом обзавестись. А может, и есть где-то этот угол? Господи, сколько вопросов! Начнешь думать, и голова идет кругом, вопросы наслаиваются друг на друга, как только дашь им волю.

Голова разболелась. Я пошарил по внутренним карманам пиджака, достал упаковку тайленола и разжевал пару таблеток. Ну и гадость.

Не торопясь я дошел до своего дома на пересечении Кранбери и Хикс. Четырехэтажное кирпичное здание, на третьем этаже которого я снимал одну из двух комнат у симпатичной старушки Мэри Уэлч. Другую комнату занимала сама хозяйка. И на данный момент эта женщина – самый близкий мне человек. Ну, пожалуй, еще Бак Чемберс и его младшая сестра Эйлин. Все, список закончился. Я бы отдал и второй глаз, лишь бы расширить этот список другими именами. Ведь они есть, они точно должны быть, другие имена.

Я пересчитал сигареты в пачке. Оставалось меньше половины. Но если не частить и лечь пораньше, то до утра хватит. В любом случае возвращаться в магазин я точно не собирался. Нога ныла так, что никотиновая зависимость ушла на второй план, уступив место желанию поскорей добраться до кровати.

Интересно, со скольки лет я курю?

Жук-геркулес

Сегодня утром мне в голову пришла спасительная мысль: начать вести дневник. Потому что я больше не могу доверять памяти самое ценное, что у меня есть, – эмоции. Всю жизнь я собираю их по крупицам. Именно поэтому сейчас на моих коленях лежит дневник. Пока еще страницы его пусты, но к вечеру он превратится в надежное хранилище моих эмоций.

Времени еще полно. День только начинается, а мы собираемся пробыть здесь до заката, так что, думаю, я успею написать все, что нужно было написать уже давно.

Солнце раскаляет металлический настил крыши ангара так, что вполне можно приготовить себе омлет с беконом. Я подкладываю под себя рюкзак, надвигаю бейсболку на лоб и ложусь. Дора запускает воздушного змея. Желто-красный ромб неправильной формы маленькой точкой кружит высоко в небе.

С чего начать?

Пожалуй, с того дня, когда на моем лице впервые в жизни заиграла искренняя улыбка.

Мы живем в Брентвуде, одном из престижных районов Лос-Анджелеса. В трехэтажном доме с шестью спальнями, бассейном и гаражом на три автомобиля. Мой папаша убежден, что у успешного человека обязательно должен быть гараж не меньше чем на три машины. Он готов штамповать в год по десять фильмов, которые будут идти глубокой ночью по самому последнему кабельному каналу, лишь бы иметь минимум три гаража.

Сегодня мы ждем на ужин Роберта Морриса с его молодой любовницей Бетти Марш. Он подобрал ее в каком-то кафе, снял бейдж официантки и нацепил костюм стюардессы. После этого Бетти стала актрисой. Последние полтора месяца она бегает по салону «Боинга» вместе с Кристофером Хэмптоном, спасая пассажиров от террористов.