Сборник рассказов - [31]

Но все в этом мире заканчивается… Расслабленный, улегся рядом с нею и первым подал голос:

— Светочка, прости… Я тебя очень люблю, но все случилось так неожиданно и грубо с моей стороны…

— Неожиданно?.. Это неожиданно для тебя, а я ждала, когда ты придешь ко мне. Если бы ты сейчас этого не сделал, то я сама пришла бы к тебе. Милый, мне так приятна была твоя грубость…

И тут она стала сбивчиво рассказывать мне:

— Толечка, я полюбила тебя давно. Часами ждала, когда ты выйдешь из комнаты и старалась встретиться с тобой, увидеть тебя. Но ты всегда мне говорил одни гадости. Да, я тоже дерзила, но как мне хотелось говорить тебе совсем другое! Когда узнала, что ты разведен — безумно хотела быть с тобой. Я чувствовала, что и ты ко мне неравнодушен… И сейчас, когда ты остался один, я злилась, видя твою нерешительность. Любимый мой, я умышленно оскорбляла твое мужское самолюбие… Прости меня, родной…

Руки ее были такими нежными, а волосы источали такой аромат и так сладко щекотали мое лицо. «Милый», «любимый», «родной» — эти слова сладкой музыкой ласкали мой слух. От жены этих слов никогда не слышал… Душа моя торжествовала, а тело едва не плавилось от близости со Светой, такой близкой и доступной. Вновь повторил то, с чего мы с нею так неожиданно начали… Но, странное дело, не почувствовал удовлетворения у Светы. Я ведь был не новичком в этом деле. Были до этого у меня две женщины, включая мою жену, но всегда чувствовал, когда у них оно наступает. Даже моя жена, которая меня не любила, но если я, после длительной ласки, ее, как говорится, заведу, то выдавала такое, что мало не покажется…

Утром я проснулся первым и долго лежал на спине, боясь пошевельнуться, чтобы не потревожить сон Светы. Ее спокойное дыхание слышалось у самого моего сердца, а ее рука удерживала меня, видимо, чтобы не упал с узкой кровати. «А, может быть», — лезла в голову дурная мысль, — чтобы не убежал после всего произошедшего?..». Убегать мне совершенно не хотелось. Я лежал и смотрел на потолок и стены Светиной квартиры, ставшей мне такой родной и близкой. Свершилось то, о чем я даже не мечтал. Себя чувствовал альпинистом, покорившим вершину, если не Эверест, то уж не менее «семитысячника». И вот теперь она моя! «Кем она станет мне? Любовницей или женой? Так меня еще никто не ласкал», — думал я». Женщины, с таким послушным мне телом — я еще не знал.

Повернулся лицом к ней и при дневном свете, что называется, в упор стал рассматривать ее. Я не художник, но если бы мог рисовать портреты, то ее прекрасное лицо рязанской мадонны украсило бы не одну галерею мира. Она не выспалась. Ее натруженные взаимными поцелуями губы прильнули к моей щеке, и она стала дремать. А я, сбросив простынь к ногам, увидел ее обнаженную. Когда мы ночью в темноте занимались с ней, как сейчас принято говорить, любовью, то не мог видеть всей прелести ее тела, хотя ощущал гибкость и тонкость талии, упругую грудь, а сейчас у меня перехватило дух от красоты ее бедер и ног. «Как можно оставить такую женщину и уйти к другой?» — думал я о ее бывшем муже…

Из раскрытого окна веяло весенней прохладой, легкий свежий ветерок шевелил белоснежную тюлевую занавеску. Неугомонные воробьи, видимо, затеяли драку и их щебетанье окончательно разбудило Свету. Увидев, что мы лежим нагишом, схватила простынь и начала укрываться.

— Толя, мне стыдно… Я не могу так…

Попытался противостоять и стал удерживать ее руки, но почувствовав решимость и настойчивость, уступил. Она укрыла с головой не только себя, но и меня. В этом «шалаше» мы обнялись и опять все повторилось, с той лишь разницей, что я сейчас не бросался на нее, как бык на тореадора, а не спеша наслаждался ее телом… Воробьиный галдёж за окном слегка глушил монотонный скрип кровати и опять эти качели: вверх — вниз, вверх — вниз. На этот раз мы «катались» довольно продолжительно, но я опять почувствовал, что она добросовестно помогает мне раскачивать качели, но не горит страстью. Придя в себя, спросил у неё: «Ты получаешь удовольствие от нашей близости?..».

— Мне с тобой очень приятно, но я знаю, чего ты ждешь от меня… Притворяться я не могу и изображать искусственно оргазм не хочу. После трех лет замужества, муж меня покинул, обвинив во фригидности. Но в этой фригидности он сам, как мне кажется, был виноват. Он грубо меня изнасиловал в первую брачную ночь. Мне было очень больно. Никакого медового месяца у меня не было. Я с ужасом ожидала каждой ночи, но он меня насиловал по нескольку раз даже днем. После рождения дочери он охладел ко мне, а я не настаивала на близости с ним. Он ушел к другой… Теперь в моей жизни появился ты. Но ты такой ласковый и нежный, совсем другой…

Она обняла меня и целуя, с большим волнением, чуть не плача, стала говорить:

— Толя, мой миленький. Любимый мой! Я буду твоей верной женой если ты на мне женишься. Я тебя люблю, буду лечить свою фригидность, пойду к докторам… Не бросай меня!..

Я заверил ее, что скорее умру, чем расстанусь с ней. Потом добавил:

— Не надо никаких докторов… Это не смертельно.

Она успокоилась. Я подал ей простынь и посмотрел на будильник, стоящий на столе. Впереди был рабочий день. Мы с нею должны были работать в первую смену, а за дверью комнаты, в коридоре уже кипела обыденная суета: на кухне гремели кастрюли, кричали дети, хлопали двери соседей… А мне надо было выйти незаметно из комнаты. Я боялся опорочить Свету. Кажется, Грибоедов сказал, что «злые языки страшнее пистолета», а их в общежитии было достаточно. Оделся. Света тоже накинула халат и вышла в коридор. Через несколько минут вернулась и сказала: