Сборник рассказов - [90]

По этому разу и очей закрывать не стал. Не пробил на слезу дух земной, обвыкся Кощеюшка его вдыхать. Закуролесилось всё вихрем серым, а потом враз замерло. Очутился Кощеюшка в саду дивном с деревами невиданными да травами густыми. Промеж дерев дорожки песком посыпаны, и белые люди нагие стоят. Подошёл он к ним, а люди эти из камня белого. Видать Архимед не токмо силач, но и колдун великий.

Ишь, как обобрал лазутчиков до нитки, да ещё в камень обратил!

Дрожит душой Кощеюшка как осиновый лист, но идёт по пути песчаному.

Шёл-шёл, пока не вышел к лохани каменной. Полна лохань воды, а лежит в ней старец, тоже нагой. Поздоровался с ним Кощеюшка, а тот молчит, уставился на воду перед собой. Смекнул Кощеюшка, что припекло горемыке темечко. Вот он зачерпнул воды, да и вылил ему на голову.

Встрепенулся тогда старец, срам свой рукой прикрыл и говорит:

— Уходи, ты тушишь солнце моей мысли.

— Да нет, — отвечает ему Кощеюшка, — я помогаю тебе укрыться водой от солнца для мыслей.

— Не будь я Архимедом, если ты не архиправ! — закричал старец.

Не поверил старцу Кощеюшка. Что же это за силач такой ветхий?

Спросил:

— Как можешь ты перевернуть землю, если немощен?

— Сила моя не в теле моём ветхом, а в машинах, — засмеялся Архимед и махнул в сторону стола, что рядом с лоханью стоял. Лежали там грудой свитки с письменами да картинками. — Там на бумагах, все мои чудеса обрисованы. Хош корабли верти верх днищем, хош камни бросай за край земли.

Дивится Кощеюшка. Какая сила в свитках никчемных упрятана! А старец горько так говорит:

— Отдал бы я все свои свитки за разгадку загадки царской. Велел мой царь рассудить, золотая у него корона аль серебром испоганена.

Какой день бьюсь, чтоб разгадать её, да всё без толку!

— Воистину, сложна эта загадка — сказал Кощеюшка. — Вот ежели б эта корона была из дерьма позолоченного, тогда можно бы было водой её проверить. У нас в народе говорят: «Всяко добро свой вес имеет, а посему, дерьмо не тонет».

Задумался старец Архимед пуще прежнего. Глядит на воду в лохани, да знай себе бормочет: «Свой вес в воде имеет!». Пожалел Кощеюшка, что сказал ему про воду. Знать, помутился разум у старца от умствований великих.

Тут, вдруг, выскочил Архимед из лохани каменной да как закричит: «Нашёл!». А потом, как был нагой, так и побежал прочь из сада. Ну, Кощеюшка, живо все свитки в суму затолкал, дыхнул из пузыря своего бычьего да и воротился в земли монгольские.

По свиткам мужи учёные, китайские, что в услужении у царя были, построили машины могучие. Не было града, который бы устоял перед мощью архимедовой. Царь был доволен, наградил Кощеюшку бурдюками с кумыс-колой да халатом со своего плеча.

Откланялся ему Кощеюшка, перенёсся с платою своей честною в земли сирийские. А там царь сирийский про него и думать уже забыл. Принял он у Кощеюшки бурдюки да наградил его разрыв-травой. Взглянул на неё Кощеюшка и обомлел. Туды твою в ясли-качели, это ж конопля! Больше её на родимой земле разве что крапивы! Признал он её, но виду не подал. Решил, ворочусь, налажу дело торговое, раз она в такой цене.

Домой возвращался Кощеюшка на последнем издыхании пузыря.

Оставалось в нём духа земного аккурат на возвратную дорогу. Встретил его Василий Премудрый в нетерпении великом. Вызнал он в видениях своих, что удалось Кощеюшке добыть траву, так он уже и костерком расстарался, его ожидаючи.

Не стали они долго мешкать, бросил Кощеюшка охапку немалую травы в костер, а Василий что было мочи начал вдыхать дым чудодейственный.

Весело ему стало от вдыханий глубоких. Засмеялся он, прыгнул с бел-горюч камня прямёхонько в трясину. Так и сгинул без следов, только его Кощеюшка и видел. По всему выходило, что кончиной своей указывал мудрец, где искать богачество для покупки царства Иванова.

Засучил Кощеюшка рукава, прорыл канавку немалую от болот алатырских до моря синего. Вся вода с болот ушла, и открылся источник чёрного золота, как в землях сирийских. Не беднее оказалась матушка-родина земель заморских. С товаром таким стал Кощеюшка знатным купцом. Поплыли бочки с золотом чёрным за море в земли греческие. Потомки архимедовы наловчились из него делать греческий огонь. Огнём тем они всех своих врагов одолели и дали Кощеюшке золота столько, что ни в сказке сказать, ни за жизнь сосчитать.

Купил Кощеюшка у Ивана царство, а с ним и прозвище Бессмертный.

Жил он долго и счастливо, а когда совсем старым стал, решил взаправду бессмертным сделаться. Про то будет новый сказ, был бы мне от вас заказ….

ОГНЕННАЯ ОБЕЗЬЯНА САНТА-ЯГИ

Проснулся Быстров на огромной гостиничной кровати кингсайз как король-лев, которого разбудило глядящее на него дуло ружья — в ужасе. Взгляд ящерицы, замершей над ним на стене, был пронизывающе холоден. В стылых глазах этого тропического существа читалась безнадёга замёрзшего на Эвересте альпиниста.

— Как же хорошо! Настоящая новогодняя ночь, как в детстве! — поёживаясь от сильного холода, пробормотал Быстров, натягивая на себя тонюсенькое одеяло. Его движение стряхнуло с ящерицы оцепенение, и она посеменила к потолку, шустро перебирая лапками с присосками.

— Ну, Саш, ты меня совсем раскрыл, — Соня ловко повернулась, завёртываясь обратно в одеяло, отчего стала похожа на спеленатую мумию Нефертити, наблюдающей на своде чужой усыпальницы бег скарабея. — Меня в детстве всегда пугали животные, которые смотрели, как я сплю. Знаешь, какой страшный взгляд у чёрной кошки в чёрной комнате, особенно, когда её там нет? Такие сны снятся!