Сборник рассказов - [56]

Иван говорил зло, все громче и громче, одновременно совершая целый ряд действий. Он поднял трубку телефона и набрал номер, и тут же положил трубку, даже не дожидаясь отзыва. Из сейфа вынимал лабораторные журналы и записи профессора. Осторожно брал в руки и рассматривал такой маленький и аккуратный прибор, который только что показывал ему ученый.

— Всем — и все. И бесплатно, то есть совершенно даром. И — сколько хочешь. И чтобы никто не ушел обиженным. Как только додумался до такого? На вид — умный человек… Был умный. Это же просто смерть человечеству. Это что получается: мы, значит, все это построим, а потом потомки наши будут сидеть, и даже жевать за них будет машина? И что им делать, потомкам? К чему стремиться? Что развивать и зачем, если все есть? Вон, как обезьяны — не становятся они умнее и развитее, потому что все у них есть и всего хватает. А может, эти обезьяны как раз потомки вот такого же профессора? Ну, ничего, ничего. Не зря у нас в каждом коллективе, в каждой лаборатории есть свои люди. Не допустим гибели человечества! Ишь, придумал чего…

В дверь уверенно побарабанили кулаком.

— Ну, вот и наши подъехали.

В утренних газетах сообщалось, что в результате преступно-халатного отношения к своим обязанностям профессора Василия Петровича Букина произошел взрыв и пожар в лаборатории, повлекший за собой гибель самого профессора и всех его трудов. Уголовное дело в связи с гибелью виновного не возбуждалось. И далее был призыв ко всем соблюдать пожарную безопасность, сообщать о пожаре по телефону «01» и экономить горячую воду и электричество.

ТЕМНО

Моросило. Под ногами хлюпала жидкая черная грязь. От тротуара, с краю, где решетки стоков, поднимался пар, окрашенный невысокими фонарями в унылый желтый цвет. Справа тянулась длинная витрина очередного «Макдоналдса». Там, наклонившись над картонными коробочками и одноразовыми тарелками, что-то ели люди, которых никто не ждал дома на ужин.

Я приостановился, глядя на аккуратную головку с пробором и толстой как полено косой. Девушка вдруг подняла голову и посмотрела мне в глаза. Заинтересованность? Испуг? Она тут же опустила голову, а мы уже шли дальше.

Дальше был вход в это заведение быстрого обслуживания, куда мы и завернули. У входа, приостановившись, я показал, мотнув головой в дальний угол:

— А вон та девушка мне улыбнулась…

— Которая из?

— Во-о-он, в самом углу.

Тут она повернулась испуганно, глянула в нашу сторону, и тут же отвернулась.

— Нет, — сказал Мишка. — Не в моем вкусе.

— Да, ладно тебе… Вкус у него еще какой-то… Якуточка?

— Не, буряточка…

— Ну, и что?

— Не в моем вкусе…

— Свободная касса! Свободная касса! — заголосил тенором очередной кандидат на какой-то песенный приз.

— Ты что будешь? — спросил я.

— Себе бери. Каждый сам за себя. Закон джунглей…

— Как знаешь… Мне «Биг тейсти»… Да, простой… И большой сок.

Большой.

Мы отошли с подносами, направляясь в тот же дальний угол. Девушка опять испуганно вздернула голову и тут же отвернулась к стеклу витрины, за которой в желтом липком сумраке двигались пешеходы.

— Вот, сюда, что ли?

— Можно и сюда. А что, есть какая-то разница?

— Не нуди!

— Так, говоришь, буряточка?

— А то я их не видел будто?

Мы открыли свои коробки с быстрой едой, и начали ее быстро есть, стараясь не уронить куски вялого салата с выползающим наружу соусом на брюки.

Девушка встала со своего места и, обходя нас по большой дуге, двинулась к выходу.

— Молодая. И фигура ничего так.

— Не, — сказал Мишка. — Не в моем вкусе.

— Ну и ладно…

Оно и в самом деле было как-то «ну и ладно». Сумрачно и устало. И желтый свет от витрин добавлял какой-то болезненной усталости.

— Так, что там у тебя на работе?

— На работе? — оторвался я от полосатой красно-белой трубочки, торчащей из высокого картонного стакана. — На работе нормально, вроде бы. А что?

— А я думал — на работе у тебя что случилось… А чего тогда звонил?

— Ну, не виделись же давно, — я задумался, глядя на друга.

Действительно, а чего вдруг я ему позвонил? Обычно встречи назначал он. Потому что всегда занят. Всегда в деле. Вот, находилось вдруг время для встреч — звонил, звал. И встречались мы в пивных ресторанах, в кафешках разных. Симпатичных кафешках. А тут вдруг я сам вытащил его, да еще шлепали потом по грязи впотьмах до этого «Макдоналдса». Впотьмах…

Вот оно.

— Миш, а чего все время так темно, а?

Может, он знает что-то такое? Все же «в верхах», «лицо, приближенное».

— В каком смысле?

— Ну, вот мы сегодня встретились с тобой — темно.

— Чудик. Это потому что осень. Осенью всегда утром и вечером темно и противно.

— А днем ведь тоже темно?

— Днем мы все на работе, в кабинетах. Там свет горит. У тебя свет в кабинете горит?

— У меня горит.

Мы доели и отодвинули пустую тару в сторону. Переглянулись, и хором:

— А компо-о-от!

Сходили к кассе и взяли себе по горячему пирожку с вишней. Я взял еще сока, а Мишка — кофе. Он был знатный кофеман, и мог каждый день пить его литрами. Кофе был горячий. Даже в тепле от него шел пар. И пах он правильно. Но я вечером предпочитал сок. Или пиво. Но уж никак не кофе.

— Так, что за дела-то? — переспросил Мишка.

— Понимаешь, тяжело что-то на душе у меня. Утром встаю — темно.