Сборник рассказов - [34]

— Он на тебя похож, знаешь?

— Ага, мне говорили.

Но вот зять… В общем, это не тот человек, который может осчастливить мою дочку. Ну, куда смотрели, куда смотрели… Это же ей с ним жить, а не нам. Так вот и сказал тогда сразу, как познакомила. Ну, а теперь все как-то хуже и хуже. Ребенок, понимаешь… А этот идиот ревнует. И знаешь, он, похоже, правда идиот. Кричит, замахивается. Я уже боюсь, побьет он или дочку, или внука моего, на меня похожего. Я его предупреждал серьезно, разговаривал с ним с глазу на глаз. Но — пьет. Понимаешь? То есть, на трезвяка-то он все понимает, а чуть выпьет — тут из него все его дерьмо и ползет. Вот так живем.

— Ничего. Думаю, все решится. И дочка у тебя, помню, умненькая. Фотки свежие есть с собой?

А как же. Настоящий дед. Целый альбом в телефоне. Вот дочка. Да, взрослеет. В глазах что-то такое. Вот внук. Вот зять.

— Хорошие фото…

— А это я специально профессионала приглашал. Теперь вот ношу возле сердца, смотрю. Тебе вот показываю.

— Сладкое брать будем?

— После пива-то?

— Я же говорил, что Гиннесс — не совсем пиво.

— Вот давай лучше еще по бокалу этого «не совсем пива». И гренок этих, правильных.

…

Редко видимся. Очень редко. Вот вдруг позвонил, позвал на свадьбу.

— Какая еще свадьба? Я же не в курсе совсем.

— Да, понимаешь, как зять разбился в том году, дочка погоревала, погоревала… А тут, гляжу, одноклассник бывший в гости к нам зачастил. Знаешь, семья хорошая. Парень симпатичный, умный такой. При делах. Ну, и сошлось у них. Внуку хочет дать свою фамилию. Так ты приходи обязательно!

— Да как-то оно…

— Приходи, приходи! Дочка тебя тоже вспоминала. Вы же дружили немного, когда она совсем маленькая была, помнишь? И потом — ты мой друг. Ей, выходит, вроде как дядя. Понял? Ждем тебя. Заодно и с зятем познакомишься, внука моего живьем увидишь.

— Ну, если это будет удобно…

— Надо, друг. Надо.

Когда друг нужен — он всегда будет рядом. Я же понимаю — ему просто страшно. Родители всегда боятся за своих детей.

— А если я приду не один?

— О-о-о! Ну, ты даешь! И скрывает, понимаешь! Значит, жду вдвоем! Вот и познакомишь. А то, понимаешь, лучший друг — а ничего не знает…

— До встречи, друг!

— До встречи, друг!

НЕУДАЧНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Уникальный эксперимент готовился годами. Мало того, что не было уверенности в успехе… Хотя, теоретики подложили все нужные формулы и доказательства возможности — но ведь фактор человека и грязные руки на рычагах…

В общем, готовились хорошо.

Психологи работали с Избранными. Так назвали первую группу участников эксперимента. Хотели какое-то умное слово подобрать. Но там все время вылезали какие-то вражеские «time», «soul» и прочие не нужные в нашем государстве слова. Более того, товарищи из первого отдела посоветовали, чтобы название не отражало истинную природу эксперимента. Так и остановились на немного пафосном и даже сказочном — Избранные.

Все они были добровольцы. На самом деле добровольцев было гораздо больше. Проведенный социологический опрос в виде продаж книг серии «Попаданцы» показал, что от полумиллиона и до десяти процентов от численности населения интересуются, читают, вникают, а некоторые даже напрямую ассоциируют себя с героями этих произведений. Потом были многомесячные проверки. Предложения конкретным людям, подошедшим по всем параметрам. Согласились они все и сразу, кстати. И вот в самом конце, то есть, для них это должно было стать началом, осталось ровно пятеро. Великолепная пятерка, так сказать.

Кроме физических упражнений, которыми, как космонавтов, нагружали Избранных, очень много времени уделялось накоплению информации. Знания вбивались так, чтобы даже во сне, со сна, под рев и вой сирен и мигание красных фонарей даты, цифры, фамилии, должности буквально отлетали от зубов. Потому что знания — сила. Потому что — без возврата. То есть, ученые какие-то формулы опять же писали и пытались доказать, что в принципе возврат может возможен. Но пока только в принципе. Пока же добровольцы четко знали, что у них билет исключительно в один конец. И очень хотели этот билет получить.

Люди — они такие интересные и странные.

Вот объявляют эксперимент с заморозкой тела, с глубокой гибернацией, говоря по-научному. Предупреждают заранее, что если и будет возможность ожить, то только в очень далеком будущем. Может быть. Мы, мол, надеемся на это. И сразу выстраивается очередь из желающих участвовать в эксперименте. Работу бросают, семью кидают — заморозьте меня!

Или, например, полет на Марс. Вроде, все и всем уже ясно — нет там никаких марсиан и скорее всего и раньше не было. Терраформирование Марса возможно только в очень далеком будущем. Таком далеком, что пока даже не рассматривается. Полет на Марс — полет в один конец. Никакого возврата не предвидится. Сидеть под куполами или под поверхностью в пещерах и выращивать грибы. И все. Так сразу пять тысяч человек за первую неделю после объявления о наборе добровольцев. Пять тысяч человек! И не скажешь, что всем им так уж плохо живется на Земле.

Просто люди — вот такие они интересные и странные.

И здесь была та же история. Ведь вся жизнь — как и не было ее. Все будет заново. Все с ноля. И это еще, как посмотреть — может же и не повезти вообще. Так не повезти, что просто пропадешь, сгинешь, растворишься в мировом эфире и в межзвездном пространстве. Это если физики наши напортачили с формулой и что-то там не на то разделили или умножили не так. Хотя, математики утверждали, что цифры все вроде бы правильные. Но то — цифры, а то — живой человек.