Сборник рассказов - [13]

Сквозь шум воды слышно звяканье и стук на кухне — кастрюлю ставит. Ложки-вилки достает. Вот дверцы шкафа — это, наверное, хлеб там у него. А это чвакнул холодильник. Водка. Точно, водка. Эх, как же есть-то хочется! Пельмени… Давно не ел пельмени.

Вышел из душа, вытерся перед запотевшим зеркалом, поглядел на себя. Да, без кепки бы каждый второй узнавал. А так — в кепчонке, в куртке китайской дешевой, в говнодавах каких-то на ногах… Кстати, говнодавы эти стоят немалых денег. Хорошие кроссовки — они не цветные и не с брюликами по швам.

Ну, что, поговорим?

Разговор был долгим. Уговорили вдвоем ноль-семь под горячие пельмени с маслом да со сметаной, под колбаску дешевую, под черный хлеб, под лучок, крупно нарубленный — чисто по-мужски.

— На вот, пощелкай. Потом надо будет почистить, а потом смазать.

— Хорошая машинка. А в кино всегда у самых крутых — никелированные, блестящие. Или с накладками разными.

— Да какой я — крутой? Это ж я! Мы же с тобой! Эх…

Оп-па…

Тут из коридора полезли какие-то. Быстрые, ловкие, крепкие. Уже держат за шиворот, шею сдавливая. Руки умело скрутили назад, лязгают металлом. А друг нюхает ствол и говорит кому-то назад:

— Недавно отстреляно. Проверить надо.

Отдает револьвер. Не стреляет. Не спасает друга.

— Так это как выходит, значит? Это дружба теперь такая у нас?

— А ты давно мне звонил? Заходил, может? Интересовался? Помогал? Дружба, дорогой ты наш самый верхний, она как фикус. Может в кадке долго стоять — но поливать надо и пыль с листьев стирать. А то засохнет.

— Ты же не обращался! Никогда не просил ни о чем! Я был просто уверен, у тебя все хорошо.

— У меня — все хорошо. А насчет «просить» — вспомни, дружище, классика. Как там было? Никогда ничего не просите. Сами придут и сами дадут. Вот, они пришли и дали. Давным-давно. Еще тогда, когда ты только в политику полез. А просить у тебя что-то — да у меня все есть!

— Черт… Ты же мог… Да что у тебя есть?

— А вот, что мне надо — то и есть. Уводите его, ребята. Аккуратно, аккуратно, чтобы никто и никак.

— Есть, товарищ полковник! Вас сегодня ждать?

— Нет. До завтра потерпит в камере.

Так он — полковник. Надо было пробить по базе, еще когда в силе был. Да кто же знал? Эх, дружба, дружба…

ГЛАВНЫЙ ПРИЗ

Петр Кедров, лицензированный специалист широкого профиля по вызову, свернул крышку с бутылки пива и замер на тридцать секунд. Ровно тридцать секунд, не больше и не меньше. Сначала раздались уже навязшие в зубах аккорды, потом хор спел короткую песенку, заканчивающуюся ударным «Пиво пьешь — ума не будет!», и одновременно с этим лениво полз дымок из горлышка.

Когда-то кто-то посчитал, что культура пития сама собой заставит пить меньше, но красивее. Вот и полагалось теперь из бутылки наливать в высокий пивной бокал, наклонив его под углом и следя, чтобы шапка пены не перевалила через край. А если какой-то быдловатый гопник припадал от утреннего сушняка сразу губами, чтобы «из горла, по-пацански», то сначала получал порцию раздражающего газа. Не ядовитого, до этого не додумались ещё. Все же демократия и гуманизм… Но все равно ужасно противного, мерзкого — не отплюёшься. При этом, что интересно, само пиво оставалось вкусным и ароматным. Как придумали, где там эта капсула — так мужики до сих пор и не разобрались. Пытались даже экспериментировать, сбивать горлышко, скалывать его. Все равно будто из самой глубины пива шёл газ, запахом и вкусом своим убеждающий — лучше из бокала. Ну, ничего, ничего. Тридцать секунд — и пей на здоровье, как нравится.

Петру нравилось пить из бутылки. Это напоминало детство, школу, курилку-угол за ней, где старшеклассники в перемену успевали не только курнуть, но и чуток выпить. Курнуть теперь не удавалось. Для «курнуть» надо было идти в специальный курительный салон, платить за вход, а потом сидеть в дымном тумане, от которого слезились глаза, и курить кальян, который, как говорили, меньше вредит здоровью. А здоровье человека — общенациональное богатство. Сигареты же теперь выдавали только в армии — и то потому только, что не станешь же отпускать солдат каждый день в салон! Или даже каждый час.

Песня лилась, дымок курился, крышка ещё летела в урну по крутой дуге, медленно переворачиваясь и поблескивая жёлтой внутренней поверхностью…

Время как будто замерло на миг. Жёлтая! Золотая!

Говорят, в некоторые моменты перед глазами человека проносится вся его жизнь. Ну, вся — не вся, а вот задолженность по кредиту, два года без отпуска, старая машина, которой не похвалишься в кругу друзей, самая низкая по табели престижности должность среди тех же друзей — опять не похвалишься, никотиновая зависимость, которая лечилась, но «задорого», вкусные и сочные натуральные шашлыки, которыми угощал на прошлой декаде Васька — друг детства, Шуркины рассказы взахлёб о путешествиях, о реках, сплавах, встречах восходов и закатов, песнях вокруг костра, красавица Варька из соседнего подъезда, недавно расцвётшая из незаметной серой мышки-школьницы в упругую и со значением посматривающую на него студентку престижного вуза, зубы, наконец, те самые зубы, что давно пора было менять, потому что гарантия на них закончилась, а новые-то ставят теперь гораздо красивее и крепче — но и дороже, сильно дороже…