Сборник рассказов - [11]

Как бы там не было, Семен решил по-партизански ни в чем не сознаваться и пока не подавать признаков бодрствования. Вдруг, одумается и прекратит сей беспредел? Потом пришла мысль, что надежда неверна по определению. Зинка одумается? Ни в жизнь. Ее голова — вещь многофункциональная. Ей она ела, говорила, слушала, принюхивалась, сооружала на ней прически, переднюю часть разукрашивала всевозможной косметикой. Короче, для размышлений просто не оставалось места.

Вытерпев еще пяток оплеух, Семен решил, что пора просыпаться. Приоткрытый глаз мужа Зинка восприняла как сигнал к началу переговоров.

— Ах, ты, кобелина озабоченный! Все не можешь лахудру свою забыть? По ножницам моим соскучился?!

— Зин, ты про что?

— Он еще спрашивает?! В морозилке водка охлаждается почему? Что собрался праздновать?

Семен был обескуражен причиной гнева супружницы. Зинка не только никогда не противилась домашним гулянкам, но и поощряла их, принимая активное участие.

— Праздник.

Железная логика ответа ввела разгневанную супругу в некое замешательство, но лишь на мгновение.

— И я про то же! Как праздник называется?

— Татьянин день.

— Значит решил отметить именины своей бывшей пассии? Танюхи? Этой лярвы худосочной, чтоб у нее целлюлит с задницы на рожу вылез!

Вот в чем дело! Нашла кого вспоминать. Слава богу ничего серьезного. Очередной бзик. Это поправимо.

— Зин, ты что? При чем тут Танька? Она ж у меня задолго до тебя была. Да и замужем она давно. Татьянин день — это день студентов.

— А ты к нему с какого боку? Какое имеешь отношение?

— Самое непосредственное.

— Ни хрена себе студент выискался! Это когда было?!

— Что с того? Главное, что было. Пять лет как-никак.

— Ты бы еще День защиты детей вспомнил!

— Знаешь, это мысль. Летом и его отпразднуем.

— А почему сегодня, а не как раньше, в октябре? — Уже как-то вяло попыталась предъявить претензию Зинаида.

— Тот праздник был совдеповским, тоталитарным. Но ты не переживай. Мы и его отметим. Как день примирения и согласия между студентами.

— Да? Ну, тогда я пойду готовить.

Конфликт был полностью исчерпан. Зинка любила домашние праздники, не смотря на то, что упивалась быстро, в усмерть и надолго. Семен же стал с нетерпением дожидаться того часа, когда уложит в кроватку бесчувственное тело жены-ревнивицы и отправится уже не к той самой, но Татьяне…

Коллеги

Появились две женщины ослепительной красоты. При каждой — кучерявый малыш ангельской наружности.

— Что звал, старый пень? — Обратилась одна из красавиц к плюгавенькому тщедушному мужичку. — Проблемы?

— Да, ну, девочки, вы что? Какие проблемы? Сегодня мой день празднуют, вот, я и решил вас позвать. Коллеги, как-никак.

— Ни фига себе коллега выискался! Не забывайся. Мы, так сказать, богини, а ты — банальная раскрутка имиджмейкеров.

— Даже если раскрутка, то вполне удачная. Вон, моим именем любовные послания называют, а не всякие неприличные болезни, как у некоторых, — мужичок бросил быстрый взгляд на одну из женщин.

— Моим именем не только недуги названы, но и планета, — ничуть не смутилась Венера, — да и болезни те через любовь передаются. А, вон, Афродитой и косметику, и салоны красоты именуют, не то что дешевенькие открытки. И, вообще, тебе повезло, что не в России был канонизирован. Они б тебя вмиг переименовали.

— Это еще почему?

— А потому что имя у тебя непонятное. То ли мужское, то ли женское. Не любят они этого. Был бы сейчас, например, Акакием. И послания назывались бы «акакушками», а не «валентинками».

— Россия, говоришь? Посмотри, как они мой день празднуют!

— Что с того? Они что ни попадя отмечают. Лишь бы повод был. Ни один праздник не пропустят. И свои православные, и ваши католические, и старые советские, даже день взятия Бастилии.

— Ладно, девочки, что мы спорим? Все-таки праздник. Давайте, посидим, отметим, а пацанята ваши пусть пока постреляют.

После первого тоста «За любовь» Афродита кивнула своему ангелочку:

— Ну-ка, Эрот, покажи, на что способен.

Мальчонка извлек из колчана две стрелы, связанные паутинкой.

— Почему две? — Поинтересовался Валентин.

Пацаненок посмотрел на святого, как на идиота:

— Чтобы любовь была взаимная. А когда рассыпучими стреляю, безответная получается.

— А если попадешь в особей одного пола?

— Да, ну! Глаз-алмаз! Смотри!

Старый банкир Николай Степанович неожиданно понял, что все эти зарубежные счета с сотнями миллионов евро, особняки на Лазурном берегу и квартиры на Кутузовском проспекте — просто суета сует. Он велел водителю остановить «Мерседес», выскочил из машины и, подволакивая пораженную старческим ревматизмом ногу, ринулся навстречу судьбе.

Бомж по кличке Индюк (имени он своего не помнил, а прозвище получил за постоянно висящую соплю) давно решил свести счеты с жизнью. Только вешаться или топиться не хотелось. Неприятный процесс. Есть более приемлемый способ покинуть сей бренный мир — отравиться паленой водкой. Стеганув очередной стакан зелья, он хотел было лечь и зажмуриться, в ожидании избавления, как, вдруг, что-то произошло. Он резко вскочил на ноги и, мотыляя своей индюшачьей принадлежностью, кинулся в объятия шкандыбающему любимому…