Сборник лекций - [21]

Поэтому Тхеравада ставит противоположность ниббаны сансаре в качестве самой основы всего пути к освобождению. Даже более того, она постулирует эту противоположность как конечную цель, что есть в точности выход из сансары и достижение освобождения в ниббане. Помимо двойственности сансары и нирваны, Тхеравада значительно отличается от махаянских школ ещё и в вопросе отказа рассматривать эту двойственность сансары и нирваны в качестве подготовительного урока для учеников со слабыми способностями, и последующего замещения более высокой реализацией недвойственности. С точки зрения палийских сутт, даже для Будды и Архатов страдание и его прекращение, сансара и ниббана, остаются различимыми.

Духовные искатели всё еще преследуют различные традиции созерцаний, которые обычно утверждают, что высшее духовное учение должно быть единым, что постулирует метафизическое единство как философскую основу и конечную цель просветления. Чтобы это предположение стало аксиомой, они могут затем и сделать вывод, что палийское буддийское учение с его настойчивостью в ударении на двойственностях является неполным и предварительным, требующим реализации недвойственности. Для таких людей исчезновение двойственностей в окончательном единстве всегда будет казаться более глубоким и полным.

Однако с этим утверждением я хотел бы поспорить. Согласно собственному учению Будды, глубину и полноту нельзя купить по цене «различения», а следует постичь на самом высоком уровне, сохраняя при этом нетронутость разнообразия и двойственностей, и это столь очевидно при мудром рассмотрении мира. Я бы добавил, что учение, которое настаивает на различении реальных двойственностей такими, какие они есть, в конечном счёте более удовлетворительно. А причина этой большей удовлетворительности, несмотря на отказ устремлять ум к полному единству, заключается в значимости другого фактора, который аннулирует важность к единению. И этим фактором является нужда оставаться в действительности, [т. е. в реальности, какая она есть].

Я считаю, что учение Будды, представленное традицией Тхеравады, превосходит все прочие попытки разрешить духовные дилеммы человечества за счёт своего отказа жертвовать данностью ради единения. Дхамма Будды не указывает на всеохватывающий абсолют, в котором растворяются напряжения повседневного опыта в метафизическом единении или непостижимой пустотности. Оно, скорее, указывает нам на действительность конечной сферы постижения, к тому, как существуют все вещи на самом деле (yathabhuta). Кроме прочего, оно указывает нам на Четыре Благородные Истины страдания, его источника, его прекращения и пути, ведущего к его прекращению, то есть к освобождающему провозглашению того, как всё существует. Эти четыре истины, говорит Будда — благородные истины. И делает их благородным то, что они действительны, не подлежащи сомнению, неизменны (tatha, avitatha, anannatha). Именно неспособность узреть эти истины заставляет нас вращаться в сансаре. Именно постижение этих истин в точности такими, какие они есть, позволяет достичь подлинной цели духовного путешествия — прекращения страданий.

В продолжение этому эссе я хотел бы обсудить три основные области различия между учением Будды (Арья Дхаммой) и философиями недвойственности. Эти области соотносятся с тремя разделами буддийского пути — нравственностью, сосредоточением, мудростью.

В отношении нравственности различия между двумя учениями сразу не видны, поскольку обе доктрины говорят о важности добродетельного поведения в самом начале обучения. Различия появляются позже — в том, как представлена роль нравственности на продвинутых стадиях пути. Для систем недвойственности все двойственности в конце концов преодолены при постижении абсолютной реальности или изначальной основы. Когда Абсолют охватывает и превосходит все различия, тот, кто реализовал уничтожение различения между добром и злом, добродетелью и недобродетелью, теряют собственную мотивацию. Говорится, что такие различения являются значимыми только на двойственном уровне, но не на уровне конечной реализации. Это нужно только для обучающегося, но не для достигшего. А потому мы обнаруживаем, что в их исторических формах (особенно в индуизме и тантрическом буддизме), философии недвойственности утверждают, что поведение просветлённого мудреца не подчиняется правилам морали. Мудрец превзошел все условности добра и зла. Он действует спонтанно за счет собственной интуиции Абсолютного, а потому не скован правилами морали, которые всё ещё значимы [только] для тех, кто пробивается к свету. Его поведение трудно постижимо, что дало понятие «безумной мудрости».

Для Арья Дхаммы существует ясное и острое различение между двумя типами поведения — нравственным и безнравственным, и оно присутствует на протяжении всего пути. «Поведение двояко, я говорю вам, такое, которое следует развивавать и такое, которое не следует развивать, и это поведение есть либо то, либо это» (МН 114). Поведение буддийского идеального святого — Архата — обязательным образом подразумевает высшие стандарты нравственной правильности, и в духе и в букве [писании]. И согласованность с писанием здесь спонтанна и естественна. Будда говорит, что освобождённый живет в согласии с Винаей и видит опасность в мельчайших нарушениях. Он не может намеренно нарушить ни один из обетов, и он никогда не будет действовать, исходя из желания, ненависти, заблуждения и страха.