Сборник лекций - [20]

Моим вторым замечанием будет указание на то, что «недвойственные» духовные традиции далеки от согласованности друг с другом, и более того, они скорее предлагают широкий спектр существенно различающихся взглядов, окрашенных ещё более широким разбросом концепций, которые устанавливаются той или иной философией.

В ведантизме недвойственность (адвайта) означает отсутствие на абсолютном уровне различения между Атманом, самым глубинным «я», и Брахманом — божественной реальностью, лежащей в основе мира. С точки зрения наивысшей реализации существует только одна абсолютная реальность — которая одновременно и Атман и Брахман — и цель духовного совершенствования узнать это подлинное «я», Атман, вневременную реальность, Сущее, Осознанность, Блаженство. Все школы буддизма отрицают идею Атмана, и ни одна из них не принимает доктрину недвойственности Веданты.

С позиции Тхеравады, любое устремление обнаружить самость, не важно — постоянное личное «я» или абсолютное вселенское «я», отбрасывается как обманный путь, как грубая метафизическая ошибка, рождённая неспособностью правильно познать природу реальности конкретной личности. Согласно палийским суттам, существо есть всего лишь комплекс пяти совокупностей, каждая из которых отмечена печатью непостоянства, болезненности и бессамостности. Любое утверждение о самостности по отношению к этому комплексу непостоянных обусловленных феноменов есть лишь частный случай взгляда о наличии «я» (sakkaya-ditthi), что является основной путой, привязывающей к кругу перерождений. В буддизме достижение освобождения осуществляется не путём познания истинной самости или абсолютного «я», а через растворение даже наитончайшего ощущения самости по отношению к пяти совокупностям, «ликвидация всего, что сотворяет «я», «моё», а также и лежащие в основании тенденции к заблуждению [насчёт этого]».

В школах Махаяны, несмотря на их значительные различия, есть совпадение в утверждении одного тезиса, который с позиции Тхеравады является практически вопиющим. Это утверждение о том, что нет абсолютной разницы между сансарой и нирваной, омрачённостью и чистотой, невежеством и просветлением. С позиции Махаяны просветление, к которому ведёт буддийский путь, в точности состоит в реализации недвойственности. Подлинность условной двойственности отрицается, потому как абсолютная природа вещей и всех феноменов — это пустотность, отсутствие любой субстациональной или внутренней реальности. Поэтому в такой пустотности все различные и противоположные феномены в конечном счёте одинаковы: «Все дхармы имеют одну природу, которая есть не-природа».

Учение Будды, изложенное в Палийском Каноне, не утверждает философии недвойственности ни в каком из видов. Я бы добавил, что в палийских суттах невозможно найти таковых утверждений даже в скрытом виде. И в то же время, я не говорю о том, что палийские сутты постулируют дуализм в качестве метафизической гипотезы, предназначенной для интеллектуальных рассмотрений. Если рассматривать Палийский Канон, то я бы охарактеризовал намерение Будды больше как прагматическое, нежели как спекулятивное. И в то же время я бы сказал, что этот прагматизм основан не на философских допущениях, а на реальности того, как всё есть, что увидел Будда, достигнув просветления. В отличие от «недвойственных» систем, подход Будды не заключался в открытии единого принципа за пределом нашего повседневного опыта восприятия мира. Наоборот, Будда берёт сам конкретный факт наших жизненных переживаний со всей их путаницей противоречий и напряжений в качестве основы и рамок, чтобы выявить главную проблему самой сути человеческого существования и предложить путь к решению этой проблемы. Потому путеводной звездой в буддийском пути является не окончательное единение, а уничтожение страдания, что ставит решение этой экзистенциальной дилеммы на самый фундаментальный уровень.

Когда мы исследуем наш опыт в точности таким, каким он представлен, мы обнаруживаем, что он пронизан целым рядом критически важных двойственностей с глубочайшим смыслом духовного совершенствования. Учение Будды, записанное в Палийском Каноне, решительным образом устанавливает наше внимание на этих двойственностях и определяет их признание как важнейшую основу для любого честного поиска освобождающей мудрости. Именно эти противоположности — добро и зло, страдание и счастье, мудрость и невежество — определяют путь к просветлению и освобождению как срочную и жизненно важную задачу.

На самой вершине двойственностей стоит противоположность обусловленного и необусловленного: сансары — круга повторяющихся рождений и смертей, где всё непостоянно, подвержено изменению и болезненности, и ниббаны — состояния окончательного освобождения, нерождённое, вечное, бессмертное. Хотя ниббана, даже в самых ранних текстах, совершенно точно определяется как абсолютная реальность, а не как этическое или психологическое состояние, нет ни малейшего намёка на то, что эта реальность метафизически неразличима на определённом глубинном уровне от её явной противоположности — сансары.

Напротив, Будда часто повторял, что сансара — это удел страдания, заправляемый жадностью, злобой, невежеством, где мы пролили слёз больше, чем воды в океане, тогда как ниббана — необратимое освобождение от сансары, достигаемая уничтожением жадности, злобы, неведения и оставлением всякого обусловленного существования.