Сборник интервью Фрэнка Заппы для юных фанатиков - [24]

Но авангардная сцена на 90% чёрная, а их публика - на 90% белая.

Тут нужно кое-что понять: белых людей не отмечают за цвет их кожи. Понимаете, я не о пигментации говорю; я говорю о позиции белого человека. Есть много чернокожих людей с такой вот позицией белого человека, и вот что я Вам скажу - это одна из причин, почему больше нет хорошего ритм-энд-блюза! Они пропитаны этим белым отношением к делу; это ужасно. Разве они не знают, как нужно веселиться?

Вы хотите сказать, что изрядная часть того, что называется авангардом - это полное дерьмо?

Ну понимаете, в этом вся идея - это полное дерьмо [смеётся].

Но дерьмом называли и кое-что другое - потому что этого никто не понимал - а потом, когда понимали, этих ребят называли гениями. Вот хороший пример - Фрэнк Заппа.

Слушайте, тот факт, что люди называют что-то дерьмом или чудом, не имеет отношения к обсуждаемому предмету. Потому что то, что кажется Вам чудом, мне может показаться дерьмом, и наоборот. И ни одно из этих мнений не имеет значения, потому что обсуждаемая вещь существует потому, что она вот именно такая. Нас вообще-то не просят делать никаких заявлений о её ценности.

Но разве Вам не кажется, что должна быть какая-то музыка.

Которая полное дерьмо? Нет! Вовсе нет. Потому что всегда найдётся кто-нибудь, кому она понравится, хотя бы просто потому, что ему нравится исполнитель - и он имеет право любить эту музыку, и она имеет право быть настолько хорошей, насколько кажется слушателю. И совсем неважно, что о ней скажем мы, потому что мы не знаем, что было употреблено на её создание. Гаражная группа, играющая песню на одном аккорде, и играющая из всей своей дурацкой мочи, потому что она изо всех сил старается воплотить своё понимание ре-мажорного аккорда на гитаре, уже достигла замечательного результата, если за день до этого они даже не могли его взять. Но сегодня они играют как надо, и получается хорошо. Понимаете, это музыкальное достижение. И вы можете сказать, что это дерьмо, но для них это величайшее, что когда-либо случилось - и у них есть право на правильность своего мнения. Мне кажется, главенствующим должно быть мнение человека, который делает музыку, а не мнение слушателя. Потому что, может быть, у вас сегодня был плохой день, у вас нет настроения слушать ре-мажорный аккорд. Сегодня вы хотите услышать аккорд фа, или переход с до-септа на фа?

Вы когда-нибудь были в нововолновых клубах - таких, как нью-йоркский CBGB?

Да, мне кажется, это славное место - это славное место для Нью-Йорка, потому что оно подходит, это часть почвы этого города. Но когда всё это приходит в Калифорнию, знаете, что получается? Парень хочет выглядеть как панк, ему нужен контракт на запись. Ну, знаете - давайте станем панками, давайте получим контракт. Они проходят прослушивания, чтобы получить сертификат самой панковой новой группы. Но в Нью-Йорке я видел группы, которым не получить контракта даже за миллион долбаных лет - а они выглядели так, как будто им вообще всё равно. Вот и говорите про нигилизм! То есть я видел там монголоидное поведение. Это было прекрасно! Понимаете, просто «Давайте залезем на сцену и будем монголоидами.» Какое кому, к чёрту, дело?

В чём состоит Ваш метод композиции?

Зависит от того, что я сочиняю. Я ношу с собой в портфеле нотную бумагу, и на гастролях делаю наброски. Потом я возвращаюсь, играю, меняю, исправляю, пропускаю через мясорубку, вновь складываю, а потом записываю шариковой ручкой. Потом отдаю копировщику, и вещь возвращается красивой и аккуратной.

Вы делаете чисто экспериментальные наброски?

Да. Допустим, у вас есть теоретическая подготовка, и вы хотите, чтобы в вашей композиции была часть с определённым количеством математически фиксированных точек - то есть не математических, а стандартных, да? Это серийная музыка. Но не 12-тонная. Например, вы говорите: «В этой части все аккорды будут из пяти нот; в каждом аккорде будут такие интервалы - терция, полутон, кварта, мажорная септима.» Потом начинаете случайное конструирование - сначала пишете мелодию, потом гармонизируете её пятинотными аккордами, соответствующими этой формуле. Затем прорабатываете её с ведущим голосом. Это как кроссворд - занимает свободное время в аэропорту. Заканчиваете, садитесь за пианино, начинаете играть аккорды, потом преобразуете на ваш слух.

Когда вступают ритм и размер?

В любое время. Это может быть просто серия нот - ряд - или какой-то ритмический рисунок, который вам нравится, и в конце концов вам становится любопытно приделать к нему ноты. Именно так всё происходило с "The Black Page #1" [Zappa In New York]; всё началось с барабанного соло, а потом я написал мелодию. Может быть по-всякому.

Вы очень дисциплинированны, когда дело касается сочинения музыки?

А как Вы себе представляете дисциплинированного композитора?

Когда Вам нужно работать над каким-то проектом, Вы встаёте и проводите за этим сколько-то там часов без перерыва, и в конце концов что-то получается?

Совершенно верно. Если я предоставлен самому себе и занимаюсь только сочинительством, я работаю по 12-14 часов в день, сидя за столом - и встаю только затем, чтобы сходить в туалет или сделать чашку кофе. Я люблю так работать - но у меня никогда не получается. Прежде всего, если заниматься этим всю жизнь, то чем на неё зарабатывать? Если вы композитор в Америке, то всё против вас. Для такой работы нет рынка. Если вы хотите писать масштабные оркестровые пьесы, то кто за это будет платить? Кто заплатит музыкантам? Копировщикам? Я хочу сказать, что пока что только за копирование партий к этому моему проекту [запланированный концерт с Венским симфоническим оркестром, который впоследствии был отменён] я заплатил 44000 долларов. Вот сколько - и это только до сих пор, чтобы у меня были партии, которые я мог бы показать этим людям в Вене. Теперь у меня есть скопированные ноты для оркестровых партий, и это копирование продолжалось более двух лет.