Сборник "Белка" - [34]

Мне надоело слушать разговорчивую Тобу, да и времени уже не было сидеть тут. Я поднялась и сказала:

— Вы извините, но мне надо…

— Нет, вы послушайте, чем это кончилось, — заявила она тоном, не допускающим возражений, и я подумала, что ладно уж, дослушаю до конца, а не то, чего доброго, эта Тоба выпишет мне направления на такие анализы, что не обрадуешься. — Мне пришлось опять к старухе пойти — ну, сказать, что ошиблась, компресс сделать. Не хотелось идти, но надо. Мало ли что, ведь это могла, плохо кончиться… Да и не отсохнет у меня язык, если я извинюсь… В общем, пошла. Представьте себе, она открывает мне дверь как ни в чем не бывало. Я ей говорю; «Что, бабуля, живы-здоровы? Ну, слава богу, а не то попала бы я из-за вас в беду». И тут она как накинется на меня, сразу в крик: мол, не я, а она чуть в беду не попала из-за меня, бог ее пожалел, а я, мол, только о себе беспокоюсь, о других не думаю, — ну и всякие такие дурацкие слова. Я тоже рассердилась. Тоже мне, сама на ладан дышит, еле душа в теле, а туда же, с нотациями. А я нотаций не люблю. «Нечего кричать, говорю, бабуля. Вы уже седьмой десяток заканчиваете, и если с вами что случится, то мир не обрушится. А я, между прочим, еще молодая, как же мне не побеспокоиться о себе?» На редкость вредная старуха…

Мне было уже невмоготу слушать Тобу.

— Пойду, — сказала я. — Дайте, пожалуйста, направления.

Она небрежно заполнила два бланка и протянула мне.

— До свидания, — сказала я и направилась к двери.

— Так не забудьте завтра принести деньги на джерси, — сказала она.

Гусейн Аббасзаде Тропа ведет в горы

Пятый час Фарид трясся в автобусе. Дорога забирала все больше в гору, за окном разворачивались, сменяя друг друга, зеленые долины, скалистые холмы; вдали темнели леса. Фарид, с чемоданчиком-«дипломатом» на коленях, с интересом разглядывал прекрасные эти места — он много слышал о них, но попал впервые.

Целью его поездки было горное селение Бозъял. Добраться до него было непросто. Один из сотрудников редакции объяснил Фариду, что автобус через Бозъял не проходит — надо, не доезжая до райцентра, выйти и идти вправо по проселку. Садясь на бакинском автовокзале в автобус, Фарид спросил водителя, и тот подтвердил: «Да, не доезжая до райцентра».

— Да ты сиди себе спокойно, — сказал водитель. — Я предупрежу тебя, когда сходить.

Но Фариду было беспокойно. По времени пора было уже выходить. Да и чувствовалось по оживлению пассажиров, что автобус приближается к райцентру. А шофер молчал. Не забыл ли? Только собрался Фарид пробраться к водительской кабине, чтобы напомнить о себе, как в динамике раздался громкий, прямо-таки оглушительный голос:

— Кто едет в Бозъял? Приготовиться к выходу, парень.

Фарид живо подхватился, проследовал к передней двери. Автобус несся по дороге, огибавшей пологий горный склон. За поворотом шофер затормозил и, высунувшись из кабины, сказал Фариду:

— Видишь тропинку? Двигай по ней, она прямо в Бозъял ведет.

Фарид поблагодарил его и выпрыгнул из автобуса, который тут же рванулся с места. От долгого сидения у Фарида затекли ноги. Было приятно размять их, было приятно идти по тропинке, вьющейся по зеленому склону и при взгляде снизу похожую на небрежно брошенный желтый поясок. А воздух какой! После бакинского смога дышалось тут, в горах, необыкновенно легко: грудная клетка будто сама старалась вобрать побольше чистого воздуха.

Но подниматься вверх было нелегко, тропинка становилась все круче, и Фарид запыхался.

Он был выпускником факультета журналистики и проходил сейчас преддипломную практику в молодежной газете. В редакции всегда найдется работа, но серьезных заданий Фарид до сих пор не получал. Это было первое. Собственно, он сам напросился: вычитал в плане работы отдела информации, что газета намеревалась дать репортаж об одном долгожителе из села — Бозъял — стадвадцатрехлетнем Искендере-баба — и упросил завотделом поручить это дело ему. Завотделом не стал возражать: берись, коли есть охота. Только, предупредил он, «никаких соплей восторга», а чтоб серьезный был разговор о причинах долголетия. Серьезный и полезный для молодого читателя. Ну что ж, Фарид и сам хотел, чтобы первый его материал получился как следует. Он успел перед отъездом почитать кое-какие статьи о долголетии. И даже начало репортажа придумал — ну, несколько абзацев в качестве вступления.

Наконец тропинка вывела его на вершину горы, и сразу ему открылся восхитительный вид на долину, где белели среди садов домики селения — это и был Бозъял — и бежала быстрая горная речушка. Дальше синели горы, увенчанные снежными венцами. Фарид пожалел, что пленка в редакционном фотоаппарате, взятом с собой, не цветная. Черно-белая не передаст всей этой многоцветной красоты. Ах, красота какая! В таких местах только и жить до ста лет, и до ста пятидесяти можно… Собственно говоря, Фарид, горожанин, в первый раз оказался, как говорится, на лоне природы. Не на даче, не на ашперонском пляже, а в горной местности, вдали от городского шума. Помахивая «дипломатом», он бодро зашагал к селению. Уже подходя к Бозъялу, он увидел справа от тропинки на склоне холма кладбище, огороженное невысоким каменным забором. Фарид поднялся по склону и вошел в старые железные ворота. Он ожидал увидеть здесь на могильных плитах даты, свидетельствующие о долголетии бозъяльских жителей. Но кладбище в этом смысле ничем не отличалось от всех других: один из покоящихся тут, на тихом холме, прожил на свете 33 года, другой — 87, третий ушел из жизни совсем молодым. И только три могилы долгожителей обнаружил Фарид — двух мужчин и одной женщины, которым было немного за сто. Он призадумался. Что-то тут не сходилось с тем планом репортажа, который сложился у него в голове. Он собирался задать Искендеру-баба вопрос: «В вашем селе долгожителей вы самый старый — чем объясняете вы такое долголетие? Наверное, чистым горным воздухом и родниковой водой?»