Сборник "Белка" - [11]

Сегодня Бахыш-киши одновременно и обедал, и завтракал. Еда была обычной: яичница с помидорами; долгой стряпней Бахыш себя никогда не утруждал. Правда, иногда он готовил обед на два дня, но сегодняшние заботы выбили лесника из колеи, и он забыл зайти в поселковый магазин. Пришлось обходиться тем, что было в холодильнике. После обеда Бахыш-киши налил себе дымящегося, рубинового цвета чая и, ожидая, пока он остынет, неспешно размышлял, как ему быть завтра — поехать домой к Наибу или отправиться на работу к его отцу.

Бахыш-киши уже успел побывать в регистратуре, и теперь он знал домашний адрес семьи Наиба, место работы и должность его отца.

Дверь в комнату и окно были распахнуты настежь. Сквознячок теребил легкие марлевые занавески. Упаси бог, если в комнату залетит хоть один комар, Бахыш-киши спать не сможет до тех пор, пока не отыщет и не убьет его.

За дверью кто-то кашлянул, постучал кулаком о косяк.

— Войдите!

Аламдар-киши, откинув занавеску, шагнул в комнату. Под мышкой у него был большой арбуз.

— Добрый вечер, ай Бахыш, как дела?

— Добрый вечер! В комнате жарко, давай пойдем на балкон.

Просторный балкон выходил в сад. Аламдар-киши аккуратно положил арбуз, так, чтобы он не скатился со стола, крякнул и сел на стул.

— Целый день тебя вчера не видел, уже беспокоиться стал. Спрашивал у ребят — никто толком не знал, где ты.

— Я сегодня утром вернулся…

— Ну что, помог врач?

— Нет, не помог. Умерла белка. Аламдар-киши всплеснул руками:

— Быть не может!

— Еще в городе умерла ночью. Я ее сегодня сюда привез, здесь в роще закопал.

— Обидно, обидно…

— Не говори…

— Правду тебе скажу, когда ты собрался везти белку в город, я хотел тебе отсоветовать. Видно было, что ей уже на свете не жить. А потом промолчал. Думаю, разубежу тебя, умрет белка, а ты после ни себе, ни мне простить этого не сможешь.

— Выходит, напрасно ездил…

— Да хватит тебе убиваться! Сто таких белок мизинца твоего не стоят.

Бахыш-киши принес стакан, хотел налить Аламдару чай, но старик жестом остановил его.

— Вот посмотри на этого красавца, — он хлопнул арбуз по боку, — с нашей бахчи. Я тут попросил, его положили в холодильник, сейчас он остыл — в самый раз. Я же знал, что ты в такую жару все равно из города сюда вернешься. А что может быть лучше холодного арбуза? — Он вытащил из кармана складной нож и вопросительно взглянул на Бахыша. — Если будешь есть, я разрежу. Или, может, на завтра оставим?

— Режь, дядя Аламдар, режь!

Аламдар вонзил нож в верхушку арбуза, и тот треснул, разломился на две части. Мякоть была ярко-алой, вся в кристаллах сахара, сквозь нее просвечивали черные точки семечек.

Аламдар-киши выколупнул одну семечку, показал ее Бахышу:

— Гляди, какие у него семечки мелкие! Этот сорт вообще замечательный, исконно апшеронский. А сладкий какой — во рту тает…

Отрезав большой кусок, он протянул его Бахышу. Тот с наслаждением откусил сочную мякоть, покачал головой:

— И вправду как мед.

— Это еще что! — скромно улыбнулся Аламдар-киши. — Бывают арбузы и повкуснее. Те, что уже, может, пятьсот лет, а может, и тысячу на Апшероне растут, привыкли к нашим ветрам, к горячим пескам, к зною, к соли морской… Но, знаешь, — он с сожалением покачал головой, — многие фрукты теперь уже не те, что прежде. Возьми виноград: черный шаны, белый шаны уже почти исчезают, о более редких я и не говорю… Сейчас многие молодые и не знают, какой вкус у шувелянской алычи, дыни джоратской или лука, что в Говсанах прежде рос. Это мы знаем, старики… Знаем, хотим сохранить, да только много ли нам осталось жить на свете? А что будет после нас? Эх! Не ценим мы нашу землю и щедрость ее, не ценим и молодых не учим ценить.

— Верно, дядя Аламдар, а только ведь и на нас, стариках, тут вина немалая.

Бахыш взял второй кусок арбуза, откусил, зажмурился от удовольствия.

— Так вот мы и не ценим хорошего — ни старого, ни нового, — продолжал он, внимательно глядя на Аламдара. — Сохранять — это же всегда трудно, зато разрушать мы умеем быстро… Тут нам равных нет, тут мы первые.

Наступила долгая пауза. Аламдар-киши, причмокивая, ел арбуз; время от времени поворачивая голову, глядел на море. Что же касается Бахыша, то разговор, видно, задел его не на шутку.

— Я тебе вот что скажу, дядя Аламдар: на молодых сваливать не надо. Если подумать и поглядеть как следует, выйдет, что виноваты мы. Если отец или мать не сумели воспитать в ребенке любовь к хорошему, семя добра в его душу заронить, что же с ребенка спрашивать? Недаром говорят: что посеешь, то и пожнешь… Выяснял я сегодня адрес того мальчишки, который белку убил. Заодно поинтересовался и местом работы его отца. И что ж ты думаешь? Отец большую должность занимает, уважаемый человек.

— Да что ты?

— Клянусь своим здоровьем.

— И ты, зная это, собираешься ехать к нему и разговаривать о проделках его сына?

— И поеду, а как же иначе?

— Не советую, Бахыш, не советую. Не нашего поля он ягодка. Сам посуди: белка умерла, ее не воскресишь. Но представь — выйдешь ты завтра на дорогу, сядешь в автобус, поедешь в город в духоте, в давке, в толкучке… Что, твоя белка от этого оживет? А во-вторых, милый ты мой, не забывай, что у палки два конца. Заваришь кашу, а потом сам не расхлебаешь. Ты простой человек, рабочий. Делай себе потихоньку свое дело, следи за рощей… Пусть люди здесь гуляют, воздухом чистым дышат и тебя благодарят.