Сборник № 4. Что такое психология? - [20]

Прежде всего наш тезис в приложении к чувственным восприятиям выражает, что при переходе незамеченного в замеченное не должно необходимо совершаться изменение в самом явлении. То, что изменяется, имеет преимущественно функциональный характер. Переход состоит, выражаясь образно, в накоплении сознания по отношению к какой-либо части явлений.

Так например, когда мы замечаем тон в аккорде, то при этом не должно непременно что-нибудь происходить в аккорде, как явлении. Музыкальный звук, который я воспринимаю сперва, как нерасчлененный, а затем как расчлененный, и точно также сначала цельное впечатление от какого-нибудь кушанья, в котором я затем замечаю сладость и кислоту, или еще запах и тепловое качество или кожное ощущение, которое разлагается на ощущение давления, холода и боли – они остаются тем, чем были. При этом не только объективные раздражения и физиологические процессы, но также и субъективные явления могут, как я полагаю, остаться28неизменными.

В большинства сложных случаев, когда мы говорим о чувственном впечатлении, что теперь оно кажется нам яснее, отчетливее, прозрачнее во всем своем составе, чем раньше, можно, понятно, указать множество изменений, по крайней мере, в ассоциированных представлениях, т. е. в явлениях второго порядка. Это бывает, например, когда мы во второй или третий раз видим картину, при чем все то, что мы прежде рассматривали в отдельности, привходит, как представление, и то, что мы прежде уже представляли себе при этом, теперь воспроизводится так скоро и живо, что как будто срастается с чувственным восприятием. Быть может, также блуждающий взор легче и быстрее скользит по картине, с более короткими остановками, так как его задача стала более легкой. Таким образом мускульные ощущения также модифицированы, сравнительно с первым разом, по крайней мере, в временном отношении.

Но не все случаи без различия допускают такие объяснения. Возьмем, например, упомянутые выше. Присоединение словесных представлений «кисло», «сладко» или «тон с, е, d» не может ведь служить здесь примером, так как оно, очевидно, есть лишь следствие уже произведенного анализа и, кроме того, не всегда присоединяется к анализу. Точно также, когда, например, при выходе из театра в задумчивости, мы видели фонари освещенной улицы или слышали удары башенных часов и только спустя некоторое время обратили внимание на этот ряд фонарей или на дальнейшие удары, то мы должны признать, что и в предыдущий момент мы уже получили впечатления такого же рода и с такими же пространственными или временными промежутками, а иногда даже такой же интенсивности, как и воспринимаемые теперь, но отсутствовало невыразимое единое нечто. Правда, с помощью особых искусственных гипотез можно избежать такого толкования, например, если допустить, что при воспроизведении непосредственно перед этим виденного или слышанного с целью сравнения его с настоящим, наступает превращение или ассимиляция в направлении настоящего. Однако, если подойти к вопросу без предвзятого мнения, то такие гипотезы представятся маловероятными.

Если станут отрицать доказательность таких наблюдений на том основании, что здесь происходит не переход от совершенно незамеченного к воспринятому, а переход от низшей ступени восприятия к высшей, то мы спросим: почему же то, что здесь происходит, должно стать принципиально другим, когда мы увеличиваем расстояние между обеими ступенями? И в какой точке этого увеличения наступит поворот?

Наблюдения только что описанного рода можно обозначить, как свидетельства, полученные путем прямого сравнения, Ибо так обозначить можно не только сравнение наличного с наличным (т. е. когда оба впечатления даны в течение самого акта сравнения), но и наличного с бывшим до него или бывшее сейчас с непосредственно ему предшествовавшим, но еще находящимся в сознании: всякое, так называемое, последовательное сравнение предполагает возможность сравнения сейчас бывшего с настоящим. Разумеется, кто вообще отрицает эту возможность, с тем мы не найдем здесь общей почвы для спора.

Кроме свидетельства прямого сравнения, в пользу нашего тезиса говорят, как мне кажется, два аргумента.

Прежде всего невозможность или чрезвычайная трудность всякой описательной теории явлений при противоположной точке зрения. Если аккорд c-e-g действительно представляет до тех пор, пока слушатель не разложил его на составные части, простое явление, то он должен быть простым тоном, который не совпадает ни с c, ни с e, ни с g. Для него тогда вообще нельзя найти места на линии тонов от низких до высоких. Мы получаем новые измерения мира тонов вместо того одного, который вообще достаточен для чисто феноменологического описания области тонов. Это вызывает чрезвычайную путаницу. Объяснение тембра из звуковой окраски становится иллюзорным и т. д. То же относится и к другим областям чувств, где встречаются смешения. Да вообще: каким образом можно делить и характеризовать основные классы ощущений с феноменалистических точек зрения? Если мы назовем простое явление, которое существует до всякого различения или возникает благодаря первому различению, качеством