Сбежавшая невеста - [6]

Онемев от унижения, она повернулась и вышла из комнаты. Но за дверью она приостановилась. Она проиграла один роббер, но значит ли это, что проиграла вообще? Если она сейчас послушно пойдет в свою комнату, это конец. Слишком часто она видела, как дядя одерживал верх над Эдмундом, если тот пытался в чем-то его ослушаться, и она не полагалась на собственное упорство в борьбе против него. Она огляделась. Дядя не пошел за нею, чтобы убедиться, что она подчинилась и пошла в свою комнату. Тем самым он, конечно, показывает, что не сомневается в своей победе. А парадная дверь приглашающе открыта. Сбежать. Сможет ли она? Посмеет ли? Она знала: сейчас или никогда. Бессознательно она разгладила складки своего костюма. Это и решило все: она была одета самым подходящим образом. Она доскачет до дома Фэвершемов и отдаст себя на милость генерала. Уж конечно, он не сможет отказать ей в том, чтобы хоть отправить к тете Джулии в Йоркшир.

Она поспешила вокруг дома к конюшням, избегая идти под окнами кабинета и слегка презирая себя за эту трусливую предосторожность. Если бы только у нее хватило смелости сказать дяде в лицо, что она уезжает! Она вдруг осознала, что впервые с пониманием думает об отъезде тети Джулии: дядя Гернинг обладает удивительно неприятной способностью заставлять других чувствовать себя виноватым.

Старый Томас, конюх, который учил верховой езде и ее, и ее братьев и который столько раз вытаскивал ее из кустов, что она предпочитала не помнить, сколько именно, с сомнением посмотрел на нее, когда она приказала вновь оседлать Звездного.

– Снова, мисс Дженни? Думаю, он еще не успел остыть. Возьмите лучше какую-нибудь из других.

– Ничего подобного, – невозможно объяснить старому Томасу, что с тех пор как дядюшка переделал конюшни, Звездный был единственной лошадью, которая, как она чувствовала, полностью принадлежала ей. Кроме того, она прекрасно понимала, что его протест связан вовсе не с состоянием лошади, а с тем, что ему хотелось заглянуть на полчаса домой пообедать.

– Ну же, – она прибегла к своему самому повелительному тону, – оседлай мне Звездного и прекрати свою воркотню.

– Вы говорите совсем как ваш отец, мисс. – Это была капитуляция, но он все еще ворчал себе под нос, выполняя приказание, его старые руки делали свое дело так медленно, что это сводило ее с ума. Она нетерпеливо ждала, все время прислушиваясь, нет ли погони. Но ее не было. Дядя, вероятно, был уверен, что никто не посмеет его ослушаться. Вскоре она была на безопасном расстоянии, свободна и счастлива – ее всегдашнее ощущение в седле – и скакала поперек низины к дому Люси, стоявшему милях в пяти от ее дома.

Светило солнце, высоко над нею пел жаворонок. Она отпустила поводья, и Звездный шел медленно, пока она мечтала о полной свободе.

Но в Фэвершем-Холле ее ожидало разочарование. Люси, как всегда, была рада видеть ее, но сразу же выяснилось, что отец в отъезде в Лондоне и останется там почти до конца недели. Дженнифер ответила на это сообщение таким глубоким молчанием и так побледнела, что Люси всполошилась.

– Но, любовь моя, что тебя беспокоит? Зачем тебе так понадобился мой отец? Надеюсь, не случилось ничего плохого?

Дженнифер горько рассмеялась.

– Плохого? Да все плохо, дружок. Я пропала, Люси, я загнана в угол, тону. Словом, я – беглянка. Не знаю, должна ли ты принимать меня в отсутствие твоего отца.

– Беглянка? Душа моя, что это за сумасшествие? Ну полно, успокойся. Выпей стаканчик вина и расскажи мне все сначала.

История Дженнифер, пока та рассказывала ее, сопровождалась множеством то успокаивающих, то испуганных восклицаний, но когда под конец Дженнифер обратилась к ней с умоляющим: «Что еще оставалось делать, как не просить защиты у тебя и твоего отца?» – Люси печально посмотрела на нее.

– Ты прекрасно знаешь, любовь моя, что я бы босиком дошла до Брайтона, если бы это принесло тебе пользу, но, умоляю, задумайся на минутку. Не ослепляет ли тебя нелюбовь к дяде: ведь это выгодное предложение. Я слышала отзывы отца о мистере Джордже Феррисе, он его действительно считает восходящей звездой в партии. Я всегда полагала, что при твоей внешности и с твоим характером тебе нужно быть хозяйкой политического салона. И, признаюсь, я твердо намерена узнать, какие у тебя есть основания так невзлюбить мистера Ферриса. Ведь он друг твоих братьев, Дженни!

– Друг, Люси? Что это за друг такой, который оставляет Ричарда умирать в поле при Ватерлоо? Я знаю это от слуги, который нашел брата. Неудивительно, что Феррису понадобился год, чтобы набраться мужества для встречи со мной. Год назад он, возможно, сумел бы как-то объяснить… принести мне какую-то весточку. Но теперь? Теперь слишком очевидно, что я нужна ему только из-за моего состояния.

– Мне ни от кого не доводилось слышать, что он мот, – Люси призадумалась. – Вообще-то браки заключались и по менее веским соображениям, чем эти. Он – младший сын, это правда, и без сомнения его крыльям не помешали бы дополнительные перышки, но что в этом плохого? Он совсем не похож на своего старшего брата, который, как я понимаю, проиграл целое состояние. Но, прости меня, Дженнифер, в твоих обстоятельствах может оказаться трудно найти другого претендента.