Сайт нашего города - [5]
– Вот! – рявкнул Байкин и хлопнул ладонью по столу, так что начгар невольно вздрогнул. – А мы через час остаёмся там же, где и были, и нисколько не продвигаемся в развитии. Пушкин жил двести лет тому назад, а его уровень развития ушёл дальше нашего на сотни парсеков! Ньютон был гениальнее всех нас в тысячи раз!.. Вся наша мышиная возня, которую мы считаем настоящей жизнью, так мелочна и глупа в сравнении с вечной сущностью вещей! Занимаемся каким-то волюнтаризмом, обструкционизмом и эскапизмом с квиетизмом, короче, полным …измом. Я о Королёве прочитал в газете, что его арестовали по доносу какого-то Костикова. Фамилия-то какая… елейная! Этот Костиков сделал быструю карьеру от рядового инженера до директора НИИ: стучал на людей, которые высокие посты занимали, а потом садился в их кресла. Таким бл…ям в нашей нелепой стране всегда почёт и уважение. А Королёву – титану, благодаря которому Человек полетел в Космос – в нашем эНКаВэДэ сломали обе челюсти и пригрозили заняться его женой и дочкой, если он не подпишет признание во вредительстве. Ладно бы мне морду сломали – не жалко, – а то какие-то опричники без извилин в мозгу пытали Гения! И отправился этот Человечище на Колыму, где в скотских условиях из пяти заключённых выживал один. Только у нас так могут к гениям относиться, чтобы другим неповадно было! А он, несмотря на это паскудство и продажность нашу, выжил и остался Гением. Не спился и не скурвился, хотя имел повод. Ему Нобелевскую премию хотели дать, а наши вожди держали его имя в секрете и отвечали Нобелевскому комитету, что это не конкретный человек придумал космический корабль, а всё это благодаря советскому строю произошло, и весь советский народ в этом участвовал. Это мы с тобой, Саныч, в этом участвовали? Да мы хрена лысого такое бы придумали!.. Я на днях лежал под забором, смотрел на звёзды, и вдруг стало мне страшно, что это они на меня смотрят, а не я на них. И сколько нас таких валяется, а нам приписали подвиг Королёва. Он в нечеловеческих условиях сумел остаться человеком, личностью, а мы чего-то рыщем, воруем, унижаем и обижаем друг друга, пакостим ближним своим, смотрим целыми днями в телевизор на политиканов и чернуху-порнуху, стоим в очередях за деньгами и водкой, воюем меж собой, портим друг другу жизнь хамством, разучились любить и понимать друг друга… А вечный разумный Космос, где одно короткое мгновение вмещает в себе целую эпоху, со всех сторон обступил нас и смотрит. И как ты думаешь, Саныч, что он обо всех нас думает?
– Не знаю, – пожал плечами Дмитрий Александрович.
– А я как подумал, и мне страшно стало, что на нас давит эта тишина, которая там, в Космосе, где никто не орёт дурным голосом и не матерится, где только метеориты проносятся со свистом, да кометы шипят хвостами. Но нам не до Космоса, не до звёзд, а волнует нас только, прибавят ли нам к зарплате очередные копейки, на которые мы купим себе лишнюю бутылку водки. И даже если только предположить, что Космос где-то всё-таки кончается, то ещё страшнее становится. Потому что там дальше тоже что-то должно быть. Пусть это будет абсолютная пустота, но и она тянется куда-то! И что там потом начинается? Я как подумал обо всём этом, так страшно мне стало, что пошёл и надрался. Чтобы ни о чём таком не думать, чтобы мозги отключить и стать таким же, каким я был прежде…
– Иди домой, Викентий, – сказал начальник гаража. – Я сам в рейс съезжу. Тем более, у меня дочь с внуками в соседней области живёт: за одно и навещу.
– Спасибо, Саныч, – всхлипнул Байкин. – Я жене первый раз правду сказал, почему напился, а она не поверила. Сколько раз врал, небылицы всякие сочинял, и всегда верила. А тут правду сказал, как на духу, и она усомнилась. Допил до горячки, говорит… Ну, я пойду, – и он вышел, вытирая слёзы шапкой.
Дмитрий Александрович посмотрел в окно. Там, как и прежде, снег плавно падал рыхлыми крупными хлопьями. И этот белый и пушистый снег может легко превратится в лавину, которая движется со скоростью триста километров в час и сметает здания, переворачивает автомобили… Но сейчас он падает так неслышно! Его хлопья подлетают к самому стеклу, словно внимательно всматриваясь и вслушиваясь во всё, что происходит по эту сторону, а потом, получив нужную информацию, разворачиваются и улетают куда-то вверх, и их сменяют новые скопления кристаллов льда. От наблюдения за ними начинает казаться, что это не они проносятся мимо, а весь мир несётся куда-то в неизвестном направлении.
Пчёлы
История любого города начинается с пары-тройки одиноких дворов, которые ставили и заселяли по-настоящему сильные и отважные люди. Именно им выпало основать цивилизацию с нуля, отвоевать не изученное пока ещё пространство у леса или пустыни, дабы сделать его своим. То есть любой город, грубо говоря, начинался с деревни. Даже если вы живёте на Манхэттене, то знайте, что когда-то на месте того роскошного небоскрёба вполне мог находиться какой-нибудь огородик с коровником или пыльный постоялый двор для измученных дорогой переселенцев.
И с такого, казалось бы, никаких перспектив не обещающего начала, деревня вдруг начинает расти, развиваться и иногда за тысячелетия, века, а то и всего за несколько лет превращается в крупный сгусток из людей, домов, улиц, машин, организаций, ведомств и разных прочих институтов общества. То есть медленно, но верно превращается в то безумие, которое в современном мире принято называть мегаполисом. Не просто городом, а
Произведение посвящено теме забастовок на российских предприятиях в постсоветские годы. Чтобы убедить строптивых граждан в необходимости перетерпеть все те невзгоды, которых посыпались на их головы в связи с внедрением «великих реформ», какие только риторические приёмы не использовались.
Инженер Иван Ильич сошёл с ума словно бы на пустом месте, узнав о себе то, что и так давно всему миру известно. Природа сумасшествия такова, что чаще всего кажется, будто это внешние силы доводят до безумия. Хотя никто так не сводит человека с ума, как он сам.
«Порою нужен сбой в системе, и шаг на ощупь в темноте. А иногда – побыть не с теми, чтоб, наконец, понять, кто – те.» Источник: Антонина Тодорова «Пусть было так»Книга издается в авторской редакции.
Существует несколько тысяч самых разных фобий. Чему только люди не умудрились приписать угрозу: острым предметам, тупым ножам, чёрным кошкам, белым воронам, красивым женщинам, просто женщинам, вообще всему женскому, цветам и растениям. Ах, от них же аллергия! Модная нынче болезнь. У некоторых эта аллергия буквально на всё, включая самого себя. Навязчивый страх, неподдающийся объяснению, заставляет находить опасность буквально во всех стихиях: от воздуха и огня до металла и дерева.Падение одного дерева может повлечь за собой события, которые до этого мало кто додумался бы прогнозировать.
О бандитах «лихих-девяностых», но без традиционных крутизны и понтов. Здесь нет «реальных пацанов, у которых всё конкретно», а есть не нашедшие применения своим силам и умениям мальчики на руинах экономики и морали некогда мощной державы. Эти вчерашние пионеры и комсомольцы, «отличники по боевой и политической» были воспитаны для жизни в одной стране, а жить им пришлось в совершенно другой. Бандитизм показан не в крупном городе, а в маленьком посёлке, который даже не отмечен на карте России, где все друг друга знают.
Унылая обыденная жизнь рядовых граждан периодически получает некое оживление в виде предвыборной лихорадки, когда политическая агитация и пропаганда прёт, что называется, «из каждого утюга». Замордованному бытом и борьбой за выживание обывателю льстит, что он якобы участвует в управлении страной, выбирая власть, тогда как он не способен повлиять даже на свою собственную жизнь. Миром же правят те, кто вряд ли доверит выбирать себя кому бы то ни было, но люди под воздействием искусных технологий СМИ продолжают верить, что они имеют возможность «выбрать себе ту власть, которую заслуживают».
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.