Савва Мамонтов - [71]

Во-первых, пришлось закрасить последние пять слов, что были написаны над входом. Во-вторых, зрители совсем не были в восторге от врубелевских панно. Даже такой художник, как Татевосян, ученик Поленова, увидев их в первый раз, объявил, что это «талантливое безобразие», и, лишь вглядевшись как следует, понял. «Я помню, что говорила публика, — писал об этих днях Коровин. — Что за озлобленная ругань, и ненависть, и проклятия сыпались на бедную голову М[ихаила] А[лександровича]. Я поражаюсь, почему это, в чем дело, какие стороны души, какие чувства, почему возбуждают ненависть эти чудные невинные произведения?»

Так что неправ П. Н. Мамонтов, считая, что «талант победил» в 1896 году. Он только начал путь к победе, он только сделал первую попытку выйти из камерной обстановки. Много душевных сил придется еще потратить Врубелю, много энергии — Мамонтову, чтобы сделать хотя бы этот первый шаг, ибо в результате действительно «талант победил».

Однако судьба искусства Врубеля, за которую вступил в борьбу Савва Иванович Мамонтов на Нижегородской выставке, далеко увела нас от самой выставки, а ведь там есть еще «Северный павильон» — туда приехала опера, приехал Шаляпин, еще не тот великий Шаляпин, кумир толпы, а робкий, полуголодный, запуганный недружелюбием администрации Мариинского театра…

Итак, выставка…

Она огромна, грандиозна, павильоны помпезны, архитектура претенциозна: то псевдорусский стиль, то псевдоазиатский… И, конечно, роскошь — роскошь всюду…

Но нас интересует не это. В одном из павильонов — кустарном — экспонируется абрамцевская мебель. Представляет ее Елизавета Григорьевна Мамонтова. Вот что об абрамцевской мебели сказано в книге, специально посвященной кустарному отделу: «Очень красива и оригинальна мебель в древнерусском стиле работы кустарей Дмитровского уезда, Московской губернии. Приготовляется она из дуба или же из липы, окрашенной в черный цвет. Форма мебели, резьба, разрисовка масляною краскою представляются типичными и близко воспроизводят старину. Столярная работа заурядна, как то, впрочем, и требуется самим родом изделий; окраска липы в черный цвет не отличается ровностью. По цене изделия довольно дороги. Экспонируется эта мебель Е. Г. Мамонтовой, по инициативе которой и начато ее изготовление»^[83].

Но больше всего нас на выставке интересует, разумеется, «Северный павильон», или павильон «Крайний Север» — 20-й. Последний по счету. Он отличается скромным изяществом и безусловным вкусом как снаружи, так и внутри. Никаких «псевдо». Деревянный, рубленный из мощных бревен, привезенных с Севера, павильон представляет собой по архитектуре совершенно точное воспроизведение дома рыболовецких факторий на Мурманском побережье, с их крутой крышей и особой серой окраской, точно передающей цвет старого дерева, но «постаревшего» именно на Севере.

Подрядчик Бабушкин, которого нанял Савва Иванович и руководство которым поручил Коровину, ворчал:

— Эдакое дело, ведь это што, сколько дач я построил, у меня дело паркетное, а тут все топором… Велит красить, так, верите ли, краску целый день составляли, и составили — прямо дым. Какая тут красота? А кантик по краям чуть шире я сделал: «Нельзя, говорит, — переделай!» И найдет же этаких Савва Иванович, прямо ушел бы… только из уважения к Савве Ивановичу делаешь. Смотреть чудно — канты, бочки, сырье… Человека привез с собой, так рыбу живую прямо жрет. Ведь достать эдакова тоже где!

Савва Иванович действительно привез множество интереснейших экспонатов: образцы лесных пород, двинский алебастр, модели промысловых судов, подлинные орудия лова: крючки, яруса (особые приспособления из сетей, которыми ловят рыбу в открытом море), привез образцы рыбы и рыбьего жира, образцы мехов и птичьего пуха, привез даже жителя Севера — Василия. Василий, к удивлению подрядчика, заедал водку живой рыбой. Василий был привезен, чтобы состоять при живом тюлене, который плавал в оцинкованном баке с водой. Тюленя тоже прозвали Васькой. Василий от скуки дрессировал тюленя, научил его выскакивать из воды и кричать что-то вроде «ура!».

Коровин внутри павильона установил все привезенное так, чтобы передать зрителям то ощущение, которое сам он испытал, попав на Север. Развесил свои панно: «Кит», «Северное сияние», «Лов рыбы», «Охота на моржей».

Коровин вешает самое большое свое панно «Екатерининская гавань». Заходит сын Адриана Викторовича Прахова — Кока. Вместе решают превратить картину в диораму. Сколотили планки, обтянули рогожей. Коровин выкрасил их под цвет камней; связав окраской с основными тонами панно. На «камнях» укрепил чучела птиц: чаек, гагар, тупиков. Тут же невдалеке поставил чучела северных оленей и белых медведей. Рядом с панно висят фотографии: те, что делал Савва Иванович, когда ездил с Витте по Двине и Мурману, и новые — постройка железной дороги к Архангельску.

Коровин устанавливает бочки с рыбой, грубые, настоящие — северные. Между панно и фотографиями развешивает невыделанные шкуры белых медведей, кожи тюленей, грубые шерстяные рубашки поморов. Раскладывает снасти: сети, якоря, канаты, между ними — шкуры белух и чудовищно огромные челюсти китов.