Саваоф - [23]

— То, что есть люди, которым не надо писать сложные программы. Они и так знают пароли.

— Если речь идет о сделках с акциями, таких людей всего пять. Ведь это касалось акций? Вы поэтому здесь? — спросила я, глядя ему в глаза.

То, на что он намекал, казалось невероятным. «Может, я сплю?» — подумала я. Это ощущение не покидало меня со вчерашнего дня.

— Всего пять? — не ответив, притворно удивился он. — Борис, вы закончили? — Борис печально кивнул. — Выйдите, пожалуйста, нам нужно поговорить с начальником вашего отдела.

Я прошла за ним. В дверном проеме мы столкнулись с Борисом, и он ободряюще пихнул меня в плечо.

— Итак, произошла кража, — официальным тоном сказал человек в темном костюме, усаживаясь за мой стол. — Располагайтесь, — он показал мне на кресло для посетителей. — Я представитель бюро расследований экономической полиции. Моя фамилия Гергиев. Сегодня утром возбуждено уголовное дело по статье сто тринадцатой, часть вторая. Я буду его вести... Итак, кража. Она совершена десять дней назад. Ее механизм примерно таков: по фальшивому контракту, оформленному через вашу корпорацию, были приобретены акции одной крупной фирмы, затем они были проданы, эти деньги пошли на закупку золотых слитков, эти слитки... Впрочем, это вас уже не касается. Все остальные звенья были честными. Деньги как таковые украдены на первом этапе. Здесь. Акции были реальные, куплены за реальную сумму. Но вот затем проданы они были за одну десятую стоимости. В общем и целом, это законно, не так ли?

Во рту у меня пересохло от волнения.

— В общем и целом, да. У нашего отдела есть такие полномочия. Теоретически мы можем распоряжаться деньгами клиентов и каналами корпорации по своему усмотрению и под свою ответственность. Но практически мы так не делаем. Наши работники всегда действуют по конкретному поручению конкретного лица или компании и по строгой схеме... Миллиард, о котором говорила секретарша, — это оставшиеся девяноста процентов?

— Да, все верно. Тот, кто купил акции за одну десятую стоимости, утверждает, что все сделал законно. Он три раза запрашивал документы и требовал, чтобы вашей службе электронной проверки были предъявлены пароли, подтверждающие полномочия продавцов. Все было безукоризненно. Закон дает ему полное право воспользоваться исключительно выгодной ситуацией, не вдаваясь в детали. Акции были им приобретены и сразу же проданы в десять раз дороже. Разумеется, мы уверены, что этот покупатель все прекрасно понимал. Недоплаченные якобы девяноста процентов на самом деле были доплачены, но немного в другом размере и в другой форме.

— Найти их будет трудно. Сейчас отработаны неплохие схемы, — сказала я.

— Да. Мы знаем, — согласился он.

— Вы сказали, что покупатель не был обязан интересоваться, почему цена такая низкая. Это правильно. Но поинтересоваться должен был банк, переводящий ему деньги для покупки. Банк-то как раз должны были волновать не пароли, а причины невыгодной для продавца сделки. Здесь действует презумпция виновности. Проверка всегда проводится. Они обязаны это делать по закону.

— Да. Но они этого не сделали.

— Если они этого не сделали, то они к этому и причастны. За такие дела дают пять лет. Они не могли рисковать за просто так.

— Может быть. А может быть, и нет. Этот банк сейчас переживает не лучшие времена. Он на грани разорения. Со дня на день будет объявлено о его закрытии.

Контрольное управление только что закончило аудит. Кстати, неразберихой, связанной с двухмесячной проверкой, они и объясняют то, что произошло. Все нормальные специалисты... числом три — банк совсем небольшой — были в тот момент отвлечены на помощь Контрольному управлению. Оставалась пара стажеров. Они не смогли определить, что сумма слишком занижена. Решили: обычная спекуляция. Их тренажеры в университете допускают такую норму прибыли. Идиоты... Кроме того, весь последний год банк рушился. Деньги оттуда выводили огромными порциями, не заботясь даже об имитации легальности. Но дело даже не в этом. Причастен банк или нет, мы проверим. Может, умысла и не докажем, и кто-нибудь там отсидит всего пять лет. Пять лет — не сорок. Но то, что причастен ваш отдел, не вызывает никаких сомнений. Должен вас спросить: это вы проводили сделку?

— Нет.

— Вам известно, что кто-то из ваших подчиненных проводил эту сделку?

— Нет.

— О’кей. Я должен был выполнить эту формальность. Но без надежды на успех, как вы понимаете...

— Сами запросы шли отсюда? Из этой комнаты?

— Это неизвестно. На всем своем протяжении сделка была защищена хорошей программой. Точно такой, как два месяца назад, когда у вас пытались украсть девятьсот миллионов. Да, собственно, и схема была такой же... А вы говорили, что махинаторы не повторяются.

— И что инкриминируется сотрудникам нашего отдела?

— Участие в преступном сообществе с целью совершения экономического преступления в особо крупных размерах. Это и есть сто тринадцатая статья. Сорок лет тюрьмы...

— А если кто-то из сотрудников просто проболтался о паролях? — спросила я.

Он улыбнулся.

— Надеюсь, они уже вышли из детского возраста, ваши сотрудники?

— И все-таки?