На экране пустая комната. Два кожаных дивана, пять кресел, журнальный столик с инкрустацией, бильярдный стол у балконной двери. За ней — окна соседнего, вплотную примыкающего дома. Ветер проносится по листве фикуса. Листва кажется искусственной... Но времени задуматься нет: голоса, ранее звучавшие как невнятный шум, как бормотание телевизора у соседей, приблизились и вошли в комнату, соединившись со своими обладателями — людьми. Людей шестеро.
— Честность! Трусость это, а не честность, — говорит женщина, видимо, продолжая начатый в коридоре разговор. — Неудачники любят кичиться порядочностью! Это единственное достоинство, которое они у себя находят.
— Почему единственное? — пожимает плечами мужчина. Он подходит к бильярдному столу, наклоняется над ним и пытается забить шар, замерший у входа в дальнюю лузу. У него не получается.
— Спроси лучше: «почему достоинство»?
— Не спрошу. Порядочность — это достоинство. Что бы ты ни думала по этому поводу.
Вторая женщина, забравшаяся с ногами на диван, хлопает в ладоши при этих словах.
— От тебя мы и не ждали ничего другого! — произносит она.
Мужчина отчего-то раздражается, это видно по движению его головы.
— И сколько бы они заработали? — спрашивает другой мужчина, тот, что возится у бара, позвякивая бокалами.
— Девятьсот миллионов. Всего-то навсего! — говорит женщина на диване.
— И вы хотите сказать, что эти ребята неправы? — весело восклицает третий мужчина. Он стоит у окна и теребит занавеску. — Значит, большим дядям можно, большие дяди вообще не стесняются, целые страны разворовывают, а этим нельзя? Да молодцы! Жаль только, что оставшуюся жизнь они проведут в тюрьме. Надо было лучше продумывать схему... Девятьсот миллионов! Можно неплохо развернуться, а? — Он смеется.
— И охота вам считать чужие деньги? — лениво вздыхает третья женщина, самая красивая из всех.
— Охота! — сердито и очень напористо отвечает первая женщина. — Свои давно подсчитаны. Тем более, что там считать нечего. Это ты свои не скоро подсчитаешь, поэтому тебе чужие и неинтересны.
Третий мужчина — тот, что у окна — самодовольно оглядывается по сторонам, зато первый — тот, что у бильярдного стола — раздражается еще больше. Он даже начинает что-то напевать себе под нос, то ли чтобы заглушить эти слова, то ли чтобы заглушить свои мысли. Заметно, что всем становится неловко.
— Ты-рым-пы-рым, — напевает первый, запуская шар вдоль борта.
— А как они это сделали, кстати? — спрашивает третий, видимо, чтобы разрядить обстановку.
— Вообще-то, это секрет. Наша служба безопасности хранит его под семью замками! — говорит женщина на диване и как-то уклончиво-смущенно царапает взглядом красивую. — Но эти схемы давно ни для кого не тайна. Спасибо! — это она мужчине, отошедшему от бара и протягивающему ей бокал. Она нюхает напиток. — Ого! Бабекка? Кто это принес? Говорят, она действует как наркотик. Это правда?
— Раскрепощает! — поясняет красивая женщина. — Алехан решил склонить нас к групповому сексу.
— Ну сейчас! — говорит третий мужчина и грозит Алехану пальцем.
— Да, как они это сделали? — вдруг спрашивает тот, что у бильярдного стола.
— Заинтересовался! Давно пора! — зло смеется первая женщина.
— Марианна, хватит! — одергивает ее красивая.
— Да схема-то несложная, — усмехается женщина с дивана. — Видимо, кто-то из них работал у нас. Причем, как я думаю, работал долго, не меньше двух лет. Он узнал все счета, взял образцы документов... Потом через знакомого банкира предъявил контракт к оплате. Ничего особенного.
— Тогда почему все так не делают? И почему у этих не получилось? — подает голос мужчина, ранее стоявший у бара, а теперь севший в кресло напротив.
— Потому что существуют еще пароли, которые должны подтверждать, что у посредника есть полномочия для совершения таких крупных сделок. Их запрашивают многократно и по разным каналам. Если пароли не даны или даны в неверной последовательности, это срабатывает как сигнализация.
— Их что, сложно узнать? — спрашивает первая женщина.
— Да. Если сделка касается акций, их знают только те, кто занимается акциями. В других отделах — то же самое.
— И это считается хорошей системой защиты? — Мужчина у окна смеется и переходит в центр комнаты. Он тоже садится в кресло и тянется к подносу с бокалами, стоящему на инкрустированном столике. — Счета не секретны, образцы документов можно взять, пароли известны всем, кто занимается акциями! И чего ты сидишь там уже десять лет за свою зарплату, дурочка?
— Сам дурак! — сердито говорит та, что на диване. — В нашем отделе, например, работают только пять человек, все они люди проверенные. Порядочные, извините за то, что выражаюсь в обществе. Они дают подписку. И потом, они — главные обвиняемые, если что. Да нет, там все продумано... И пароли меняются каждый месяц.
— А сейчас какие у вас пароли? — хором спрашивают первая и третья женщины. От неожиданности они, посмотрев друг на друга, смеются.
— Я же сказала: это секрет, — отвечает сидящая на диване.
— Стоп, — сказала я. — Остановите. Вот здесь уже неправда.
— Что это еще за новости! — Следователь недоверчиво посмотрел на меня, а затем повернулся к помощнику, наверное, надеясь получить объяснения хотя бы у него.
