Сатурнин - [66]

Имеются две возможности: или писатель эту фразу придумал, что совершенно невероятно, или дитя действительно эту фразу произнесло, что еще более невероятно.

Шестилетний ребенок, восклицающий „Бог даст…" и т.д., представляет собой явление из царства привидений, похуже рыцаря без головы, Привидения женщины в белом, или Баскервильской собаки. Я уверен, что только то обстоятельство, что все это происходило на малюсеньком острове, воспрепятствовало остальным потерпевшим крушение разбежаться от ребеночка во все стороны, крича от ужаса.

Тогда я в первый раз перестал верить в правдивость автора этой истории, и в течение дальнейших лет я пришел к заключению, что утверждения, содержащиеся в романах, новеллах и рассказах, необходимо воспринимать весьма скептически. Начиная с крупных концепций и кончая мелкими деталями.

Вы наверное обратили внимание на то, как часто в романах молодые мужчины, а иногда и энергичные девушки воинственно выдвигают вперед подбородок. Предлагаю любому из тысячи читателей подойти к зеркалу и выдвинуть вперед подбородок. То, что они увидят в зеркале отнюдь не будет молодой человек с воинственным выражением лица, а какая-то придурковатая обезьяна. Из этого вытекает, что выдвижение подбородка вперед — это полная ерунда, и слава Богу в действительности этого никто не делает.

Авторы часто утверждают такие вещи, которые здравомыслящий человек не может считать правдоподобными, однако в книге это как говорится, написано черным по белому и точка. Мы с Вашим дедушкой нашли такое положение невыносимым, и чтобы воспрепятствовать безответственному извращению фактов, вошедшему в привычку господ писателей, мы открыли „Бюро по презентации романов в истинном свете“. Наше учреждение работает следующим образом: читатель, сомневающийся (и обычно по праву) в каком-нибудь изречении автора, посылает в адрес нашего бюро соответствующий текст и в ответ получает совершенно точные и правдивые сведения о том, каким образом событие, описываемое в тексте, происходило на самом деле. Разрешите представить Вам отрывок из известного современного бытового романа, который мы подвергли расследованию:

Фабрикант Дубски сидел в своем роскошном кабинете и бухгалтера Сламу встретил холодно. Его круглые глазки глядели на чиновника спокойно и время от времени поглядывали на циферблат мраморных часов на письменном столе.

На пепельнице лежала зажженная сигара, и синеватая струйка дыма в нагретом воздухе спокойно поднималась вверх к потолку. В эту минуту вся фигура фабриканта Дубского выражала спокойствие.

Зато бухгалтер Слама был взволнован до предела. Кровь стучала у него в висках, и он дрожал всем телом. Он только что узнал, что фабрикант собирается выдать свою дочь замуж за банкира Вильда, и это его настолько вывело из себя, что он даже боялся начать разговор. Он чувствовал, что не сумеет связать пару слов. Ему хотелось ударить фабриканта по его спокойной физиономии, рисующейся за струйкой дыма, кричать, высказать наконец все, что накопилось в его голове.

Дубски сидел с видом человека, ничего не ведающего о буре, свирепствующей в сердце Ивана Сламы. Некоторое время царила гнетущая тишина, которую прервало восклицание бухгалтера:

„Негодяй!“

Фабрикант медленно поднялся и ледяным голосом спросил: „Что вы сказали?“

„Негодяй!“ снова воскликнул Иван и этим восклицанием как бы прорвалась плотина всего, что накопилось в его душе. Он бросал в лицо Дубскому резкие слова быстро и страстно, как будто боялся, что его заставят замолчать прежде, чем он выскажет все, что ему хочется сказать. Поток слов ударил по струйке дыма, которая испуганно заметалась, разорвалась и превратилась в маленькие сероватые облачка.

„Вы гнусный властелин! Ваша дочь любит меня, а вы хотите выдать ее замуж только для того, чтобы при помощи денег банкира Вильда спасти фабрику, которую вы своей расточительностью довели до полного краха. Вы хотите принести в жертву свое дитя, но я вам этого не позволю! Слышите, не позволю!“ — воскликнул Иван и ударил кулаком по письменному столу фабриканта с такой силой, что мраморные часы подпрыгнули. Фабрикант Дубски побледнел. Ничего подобного ему еще никто не говорил.

У нас появились сомнения на счет того, каким собственно образом происходила описанная в романе сцена между фабрикантом Дубским и бухгалтером Сламой. Наше „Бюро по презентации романов в истинном свете“ установило следующее:

Фабриканта звали совсем не Дубски, а Микулька. Бог знает почему в романах некоторых авторов выступают сплошные Дубские, Янские, Скальские и Липские. Они наверное с ума бы сошли, если бы их герой назывался допустим Слепичка[16]. Это правда, что фабрикант принял бухгалтера холодно, и ничего сверхъестественного в этом мы не находим. Обычно работодатель, встречающийся со своим бухгалтером по несколько раз в день, при виде его не восклицает в порыве восторга: „Да не может быть, кого я вижу! Какой приятный сюрприз! Дорогой друг, добро пожаловать! Какими ветрами занесло вас к нам?“ и тому подобное.

Правда и то, что бухгалтер Слама был очень взволнован, но на этом правдивость информации кончается, и в действительности все происходило совершенно иначе.