Сатиры. Письма. Эпиграммы. Из Анакреона - [6]

К стихам своим

¹ Скучен вам, стихи мои, ящик, десять целых

Где вы лет тоскуете в тени[230] за ключами!

Жадно воли просите, льстите себе сами,

Что примет весело вас всяк, гостей веселых,[231]

⁵ И взлюбит, свою ища пользу и забаву,

Что могу и вам и мне достанете славу.

Жадно волю просите, и ваши докуки

Нудят меня дозволить то, что вредно, знаю,

Нам будет; и, не хотя, вот уж дозволяю

¹⁰ Свободу. Когда из рук пойдете[232] уж в руки,

Скоро вы раскаетесь, что сносить не знали

Темноту[233] и что себе лишно вы ласкали.

Славы жадность, знаю я, многим нос разбила;

Пока в вас цвет новости[234] лестной не увянет,

¹⁵ Народ, всегда к новости лаком, честь нас станет,

И умным понравится[235] голой правды сила.

Пал ли тот цвет? больша часть чтецов уж присудит,

Что предерзостный мой ум в вас беспутно блудит.

Бесстройным злословием назовут[236] вас смело,

²⁰ Хоть гораздо разнится злословие гнусно

От стихов, кои злой прав пятнают искусно,

Злонравного охраня имя весьма цело.[237]

Меня меж бодливыми причислят быками:[238]

Мало кто склонен[239] смотреть чистыми глазами.

²⁵ Другие, что в таком я труде упражнялся,

Ни возрасту своему приличном, ни чину,

Хулить станут; годен всяк к похулке причину

Сыскать, и не пощадят того, кто старался

Прочих похулки открыть. Станете напрасно

³⁰ Вы внушать и доводить слогом своим[240] ясно,

Что молодых лет плоды вы не ущербили,

Ни малый мне к делам час важнейшим и нужным;

Что должность моя всегда нашла мя досужным[241];

Что полезны иногда подобные были

³⁵ Людям стихи.[242] Лишной час, скажут, иметь трудно,[243]

И стихи писать всегда дело безрассудно.

Зависть, вас пошевеля, найдет,[244] что я новых

И древних окрал творцов и что вру по-русски

То, что по-римски давно уж и по-французски

⁴⁰ Сказано красивее. Не чудно с готовых

Стихов, чает,[245] здравого согласно с законом

Смысла,[246] мерны две строки кончить[247] тем же звоном.

Когда уж иссаленным[248] время ваше[249] пройдет,

Под пылью, мольям на корм кинуты, забыты

⁴⁵ Гнусно лежать станете, в один сверток свиты

Иль с Бовою, иль с Ершом;[250] и наконец дойдет

(Буде пророчества дух служит мне хоть мало)

Вам рок обвертеть собой иль икру, иль сало.[251]

Узнаете вы тогда, что поздно уж сети

⁵⁰ Боится рыбка, когда в сеть уже попалась;

Что сколь ни сладка своя воля им казалась,

Не без вреда своего презирают дети

Советы отцовские. В речах вы признайте

Последних моих любовь к вам мою. Прощайте.

1743

ЭПИГРАММЫ

На старуху Лиду

На что Друз Лиду берет? дряхла уж и седа.

С трудом ножку воробья сгрызет и пол-обеда —

К старине охотник Друз, в том забаву ставит;

Лидой медалей число собранных прибавит.

1730–1731

Автор о себе (Эпиграмма II)

Кто я таков — не скажу, а вот мне примета:

Не русак, дик именем, млады мои лета.

1730

ИЗ АНАКРЕОНА [252]

О женах

Природа быкам — рога,

Копыто дала коням,

Зайцам — ноги быстрые,

Львам — свирепы челюсти,

Рыбам — плавать искусство,

Птицам — удобность летать,

Мужам — рассуждение.

Женам дала ль что? — Дала!

Что ж такое? — Красоту,

Вместо всякого ружья,

Вместо всякого щита:

Красавица бо и огнь

И железо победит.

1736–1742

О себе

Говорят мне женщины:

«Анакреон, ты уж стар.

Взяв зеркало, посмотрись.

Волосов уж нет над лбом».

Я не знаю, волосы

На голове ль иль сошли,

Одно только знаю то,

Что найпаче старику

Должно веселитися,

Ибо к смерти ближе он.

1736–1742

О своей полюбовнице

Превосходнейший меж всеми

Живописцы и начальник

Ты родийского искусства,[253]

Ну-тко, примись напиши мне

Полюбовницу отсущу[254],

Такову, как я скажу ти;

Напиши ты мне вначале

Мягки черноваты кудри,

И, буде воск[255] того сможет,

Пусть те будут благовонны.

Напиши от двух щек выше,

Под пресмуглою косою,

Чело из кости слоновой.

Брови пусть не отдалены.

Не близки будут друг к другу,

Да не чувственное будет

Что порожжее меж ними;

Пусть черны будут ресницы,

Огненные сделай очи,

Как Минервинные серы

И как Венусовы светлы.

Шипки с молоком смешавши,[256]

Тем напиши нос и щеки,

Уста сделай таковые,

Чтоб все чувства побуждали

И лобзания прощали.

Ниже мягкого бородка,

Вокруг белой, как снег, шеи,

Пусть летят все Благодати.

Облачи ты ее в прочем

В бледно-багряну одежду,

И сквозь ту мала часть плоти

Пусть видна будет, чтоб, тело

Каково, с того познати.

Полно столько: уж всю вижу:

И вот воск говорить станет.

1736–1742

К девице

Не бегай ты от меня,

Видя седу голову;

Ни затем, что красоты

Блистает в тебе весна,

Презирай мою любовь!

Посмотри, хотя в венцах,

Сколь красивы, с белыми

Ландышами смешанны,

Розы нам являются.

1736–1742

О любителях

Кони убо на стегнах

Выжженный имеют знак,

И парфянских всяк мужей

По шапке может узнать.[256]

Я уже любящих тотчас,

Лишь увижу, познаю;

Того бо, что, бедные,

В сердце скрывают своем —

На лице видится знак.

1736–1742

ПРИМЕЧАНИЯ

Антиох Дмитриевич Кантемир (1708–1744) — поэт-сатирик. Родился в Молдавии в семье молдавского господаря. Отец Кантемира, задавшись целью освободить Молдавию от турецкою ига, вступил в тайные переговоры с Петром I. После неудачного Прутского похода (1711 г.) семья Кантемиров переселилась в Россию.

Первоначальное образование Кантемир получил дома под руководством бывшего воспитанника Славяно-греко-латинской академии Ивана Ильинского, пробудившего у мальчика интерес к виршевой поэзии. Позже брал уроки у профессоров и преподавателей Петербургской Академии наук. Был разносторонне образован, знал древние и новые европейские языки. Служил в Преображенском гвардейском полку. В годы реакции, после смерти Петра I, защищает его преобразования. С этой целью пишет сатиру «На хулящих учения» (1729). Был замечен Феофаном Прокоповичем и принят в его «Ученую дружину». Вместе с Феофаном Прокоповичем помогал Анне Иоанновне в ее борьбе с «верховниками», стремившимися ограничить в свою пользу власть новой императрицы (1730 г.). Однако вследствие происков тайных и явных недоброжелателей не получил за это ни наград, ни повышения в чине.