Сатирикон - [5]
(Квартилла прибегает к любовному напитку, чтобы расположить молодых людей.)
Чувствуя, что рассказы иссякают, «так что, — говорит Аскилт, — неужто я недостоин напитка?»
А служанка, которую выдала моя ухмылка, всплеснула руками и «молодой-то, — говорит, — человек поставил, а ты столько снадобья один выпил?» — «Это что же, — сказала Квартилла, — сколько было сатириона, Энколпий и выпил?»… и повела бедрами со смехом, пожалуй, и обольстительным. Даже Гитон, наконец, не удержался от смеха, особенно после того, как девица бросилась ему на шею и принялась его, не оборонявшегося, целовать без счету.
(По-видимому, троих молодых людей везут насильно к Квартилле домой.)
21. Несчастные, мы хотели бы кричать, но не было никого, чтоб помочь, к тому же Психея булавкой из прически укалывала меня в щеку, как только я порывался воззвать к чувству справедливости моих сограждан; а там девушка одолевала Аскилта маленькой палочкой, обмокнутой, опять же, в сатирионе…
Под конец, прихорошившись одеялом миртового цвета и перехваченный поясом, явился кинед… Он то шлепал нас своими порочными ягодицами, то марал смрадным лобзанием, пока Квартилла, с китовым усом в руках и высоко подпоясанная, не распорядилась отпустить несчастных.
(Квартилла объявляет условия перед началом новых Приаповых таинств.)
Оба мы поклялись свято, что ужасающая эта тайна умрет с нами.
(Приапическое действо вершится не без участия Энколпия и Аскилта.)
Вошли несколько слуг палестры и нас освежили, должным образом умастив маслом. И вот, когда мы, забыв усталость, одеваемся к обеду, нас отводят в соседнюю комнату, где стоят три покрытые ложа и остальные принадлежности пира, великолепно обставленного. Приглашенные, мы возлегли и, получив в виде посвящения дивную закуску, льем фалернское рекою. Одолев затем несколько блюд, мы начали уж задремывать, но тут вскричала Квартилла: «Это что же, вы еще спать помышляете, а ведь вам ведомо, что в честь Приапа надлежит всю ночь бодрствовать?»
(Оргия начинается снова. Оба героя обессилены совершенно.)
22. Когда Аскилт, подавленный столькими бедами, задремал, служанка — та самая, которую он так оскорбительно обошел, — все лицо ему щедро вымазала сажею, нарисовав у губ и на плечах многочленный, так сказать, узор. Уже и я, столькими бедами изнуренный, как бы пригубил сна, да и все домашние внутри и снаружи предались тому же: одни валялись как попало в ногах лежавших на ложе, другие приткнулись к стенке; были и такие, что прямо у порога притулились, голова к голове; даже светильники, в коих иссякла влага, посылали свет тощий и томный. Тогда-то вошли в обеденную залу двое сирийцев, чтобы прихватить бутылек, но, оказавшись среди изобилия сосудов, от жадности заспорили, да и разбили бутылек, каждый к себе потянувши. Рухнул вместе и стол с сосудами, а один фиал, отлетев выше других, ударил по голове служанку, устало заснувшую на ложе. От удара та вскрикнула, выдавая воров и вместе пробудив кое-кого из гуляк. А те сирийцы-добытчики как увидали, что застигнуты, так вдруг, не сговариваясь, хлопнулись подле ложа и начали храпеть, словно век спали.
Но вот уже разбуженный триклинарх подлил в закатные светильники масла, и мальчишки, протерев понемногу глаза, вернулись к своей службе, а там и музыкантша с тарелками вошла и медью звенящей всех пробудила.
23. Тогда вновь возродился пир, и Квартилла снова призвала пить. Оживлению пирующих много способствовала кимвалистка.
Входит кинед, существо несообразное и совершенно достойное этого дома, а войдя и защелкав извивающимися своими руками, он с жаром исполнил такую песнь:
Исчерпав поэзию, кинед осквернил меня нечистым своим поцелуем. А там и на ложе взлез и, преодолев сопротивление, обнажил насильно. Долго и упрямо трудился он над моими чреслами — и втуне. Потоком стекала с его потного чела смола акации, а поскольку в морщинах была пропасть мела, теперь казалось, будто видишь стену, пострадавшую от влажных бурь.
24. Я не мог более сдерживаться и, доведенный до предела страданий, говорю сквозь слезы: «Умоляю, госпожа, — разве не распорядилась ты дать ночной сосуд!» А она мягко так руками всплеснула и «вот, — говорит, — умница, вот родник чистоты народной! Как? И ты не понял сразу, что ночным сосудом называют кинеда?» Тогда, приметив, что у товарища моего дела обстоят полегче, «а ведь это, — заявил я, — нечестно, чтобы во всей зале один Аскилт жил не трудясь». — «А что, — отозвалась Квартилла, — дать, пожалуй, и Аскилту ночного сосуда». По сему слову кинед сменил коня и, перейдя к моему товарищу, стал обтирать его и ягодицами своими, и поцелуями. А Гитон между тем стоял и животики надрывал со смеху. Тогда-то приметила его Квартилла и спросила настойчиво, чей мальчуган. А как я сказал, что братик мой, «что ж он тогда, — говорит, — меня не целует?» И, к себе подозвавши, приникла к нему устами. А там, скользнув рукою по его лону и взвесив хрупкий еще сосуд, «завтра, — говорит, — отлично послужит для закуски перед пиршеством желаний, а нынче после тунца будничного блюда не желаю».
В седьмой том первой серии (Литература Древнего Востока, Античного мира, Средних веков, Возрождения, XVII и XVIII веков) входят признанные образцы античного романа: «Левкиппа и Клитофонт» Ахилла Татия (перевод с древнегреческого В. Чемберджи), «Дафнис и Хлоя» Лонга (перевод с древнегреческого С. Кондратьева), «Сатирикон» Петрония (перевод с латинского Б. Ярхо) и «Метаморфозы» Апулея (перевод с латинского М. Кузмина).Вступительная статья С. Поляковой.Примечания В. Чемберджи, М. Грабарь-Пассек, Б. Ярхо, С. Маркиша.Иллюстрации В.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В настоящий том «Библиотеки античной литературы» входят избранные произведения греческих историков V в. до н. э., поры расцвета древнегреческой исторической прозы, — Геродота, Фукидида и Ксенофонта. Творчество трех великих историков справедливо считается не только истоком европейской исторической науки, но и одной из высочайших вершин греческой прозы.
Роман неизвестного греческого автора «История Аполлония, царя Тирского» (иначе «Повесть об Аполлонии Тирском»), дошедший до нас в латинском переводе, — одно из немногих сохранившихся произведений античной художественной прозы, ориентированных на массового читателя: с занимательным сюжетом, невероятными приключениями, напряженной интригой.В приложении представлены сделанные в IX веке константинопольским патриархом Фотием краткие пересказы двух других образцов этого жанра: романов Ямвлиха «Вавилонская повесть» («Вавилоника») и Антония Диогена «Удивительные приключения по ту сторону Фулы», утерянных в Средние Века.
Апология, которую афинский философ Аристид держал пред императором Адрианом (Императору Титу Адриану Антонину, Августу и Пию, Маркиана Аристида, философа из Афин).Перевод сделан А. Покровским с греческой версии Апологии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анакреонт. Род. ок. 570 г. в городе Теосе на малоазийском побережье. Ок. 545 г., когда его родина была захвачена персами, переселился с группой своих соотечественников на южное побережье Фракии. Жил при дворе Поликрата на Самосе и при дворе Гиппарха, сына Писистрата, в Афинах. Дожил до глубокой старости. Его сочинения были изданы александрийским филологом Аристархом, вероятно, в пяти книгах.Фрагменты Анакреонта переведены В.Вересаевым (2, 22, 27, 31, 32, 45, 54, 5658, 63, 65, 66, 69), Я.Голосовкером (49, 74), С.Лурье (33, 46), Л.Меем (3, 14, 24, 35), С.Ошеровым (60, 67), А.Париным (21, 26), Г.Церетели (1, 8, 13, 20, 25, 30), В.Ярхо (4–7, 9-12, 15–19, 23, 28, 29, 34, 36–14, 47, 48, 50–53, 55, 59 61, 62, 64, 68, 70–73, 75–83).