Сатирические очерки - [142]

– Но что это за надгробие? – воскликнул я, едва начав обход великого кладбища. Что это: гигантский скелет, оставшийся от прошедших веков, или кладбище других скелетов? Да ведь это дворец! С одной стороны перед ним открывается Мадрид, то есть скопище всех остальных могил, с другой – Эстремадура, девственная провинция, как ее до сих пор называли. Я подошел к нему и невольно вспомнил стих из Кеведо:

Я д………………и ни черта не вижу.[460]

На фронтисписе выведено: «Здесь покоится трон. Родился в царствование Изабеллы Католички, умер от простуды в Ла Гранхе».[461] На цоколе – изображение скипетра, короны и прочих атрибутов королевского достоинства. Сверху гигантская мраморная фигура, изображающая плачущую Законность. Я видел, как молодые люди развлекались тем, что швыряли в нее камнями: сильно поврежденная фигура носила на себе следы черной людской неблагодарности.

Тут же налево – мавзолей. Это арсенал. [462]Здесь покоится превратившаяся в прах кастильская доблесть со всеми своими доспехами. Мир праху ее.

А вот министерства. Здесь покоится половина Испании, павшая от руки второй ее половины.

Это церковь доньи Марии Арагонской. Здесь навеки умолкло знаменитое трехлетие. Но тела в гробу нет. Надпись внизу гласит: Святые мощи были отправлены в Кадис в 1823 году и по недосмотру утонули в морской пучине.

Чьей-то рукой была сделана приписка, несомненно более позднего происхождения. Воскресение свершилось на третий день.

А дальше… Что это? О боже! Здесь покоится Инквизиция, дщерь веры и фанатизма: умерла от дряхлости. Я невольно стал искать какой-нибудь приписки о воскресении: но ее либо еще не успели сделать, либо ей вообще не суждено появиться.

Далее, кто-то из любителей делать надписи вывел мелом: Министерство внутренних дел. Надпись почти стерлась: она едва заметно проступала на камне. Дерзкие святотатцы! Они не чтят даже могил!

А что это такое? Тюрьма! Здесь покоится свобода мысли. Боже мой, и это в Испании, в стране, которая уже была подготовлена для принятия свободного политического устройства. Однако я тут же вспомнил одну знаменитую эпитафию и невольно добавил:

Здесь наша мысль теперь лежит в покое,

И раньше не было ей ведомо иное.

На большой урне с прахом свободы мысли – две плачущих фигуры сотрудников газеты «Мир».[463] На барельефе – изображение пера, цепи и кляпа. «Интересно знать, спросил я себя, кому принадлежит это перо: писателям или писцам? Впрочем, всякое может быть: кто только не перебывал в тюрьме».

Вот улица Постас, а вот улица Ла Монтера.[464] Это не просто отдельные могилы, а целое кладбище, где вперемежку снят вечным сном коммерция, промышленность, честность и торговля. Почтенные тени, до свидания в долине Иосафата![465]

Это почтамт. Здесь покоится военная субординация. [466]Гипсовая фигура, установленная на обширной могиле, прикладывает палец к губам. В другой руке у нее красноречивый символ, говорящий сам за себя: сломанная розга, символ упадка военной дисциплины.

Пуэрта делъ Соль. Это могила лжи.

Биржа. Здесь похоронен национальный кредит. Величественное здание чем-то напоминало египетские пирамиды, и я спросил себя: неужели стоило воздвигать такое грандиозное здание только для того, чтобы похоронить в нем такую пустячную вещь?

Испанская литература. В противоположность могиле на Пуэрта дель Соль здесь покоится истина. Это единственная могила в нашей стране, на которую, по французскому обычаю, посетители возлагают цветы, главным образом – цветы красноречия.

Победа. Спит вечным сном во всей Испании. Здесь не былони надгробного памятника, ни эпитафии. Краткая надпись, которую, казалось, мог бы прочесть и слепой, гласила:

Сей участок земли откуплен на веки вечные для своей могилы хунтой по отчуждению монастырской собственности. [467]

Я вздрогнул. Неужели то, что случилось вчера, снова может повториться?

Театры. Здесь покоятся испанские таланты. Ни цветов, ни надписи. Никаких знаков внимания.

Зал заседания кортесов. В прошлом храм святого духа,[468] но нынче святой дух не является уже миру в языках пламени.

Здесь покоится Статут,

Проживший несколько минут.[469]

Пусть спит вечным сном, добавил я, так лучше: он был слабым и рахитичным, оттого, видимо, и прожил так недолго.

Палата знати. Она помещается в Эль Ретиро. Странно! Что думало министерство? Неужели не нашлось ни одного проницательного человека? Разве можно было хоронить грандов в столь уединенном месте, на отшибе, в Эль Ретиро! Непонятно! Мудрец в своем уединенье, а простолюдин – в своем углу.

Уже спускалась ночь, и мне тоже пора было ретироваться. Я бросил прощальный взгляд на обширное кладбище. Веяло близкой смертью. Охваченные каким-то предчувствием, протяжно выли собаки. Громадный колосс, вся наша необъятная столица стала похожа на умирающего, который в последнем приступе агонии рвет на себе одежды, и каменное надгробие, казалось, вот-вот опустится, чтобы навсегда сокрыть его в могиле.

Еще не появилось надписи здесь покоится, скульптор не хотел лгать, но перед моим мысленным взором мелькали уже резкие очертания имен усопших.

– Прочь! – закричал я. – Прочь, кошмарный сон!