Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья - [203]

— Ты ошибаешься!

— Нет. Я видел у него бумажник. Его принесла ему певица; потом она пересчитала деньги.

— Да, это так, мистер Мелтон, — сказал я Джонатану. — Леди и молодой мастер, как вы уже знаете, — законные наследники мистера Хантера. Потому я вручил им бумажник.

— Как вам угодно! — Он издевательски осклабился. — Недолго они там пробудут!

— А потом снова попадут к вам в руки, вы надеетесь? Посмотрим.

Во время этой короткой сценки я заметил, что Юдит обменялась с Джонатаном многозначительным взглядом. Они, казалось, помирились. В последние часы сам я не мог наблюдать за ними, и мне надо было узнать, чего я могу от них ожидать; потому немного позже я сказал ей так, чтобы никто не мог услышать:

— Сеньора, ваши юма вместе с могольонами далеко отсюда, они направляются в пуэбло. Вам не хотелось бы тоже там оказаться?

Она посмотрела на меня с недоумением. Пожалуй, она думала, что задать подобный вопрос побуждает меня отнюдь не дружеское участие, но разгадать мой замысел она не могла.

— Может быть, вы собираетесь отпустить меня? — спросила она.

— Может быть.

— Так вы изменили свое мнение обо мне!

— Пожалуй.

— Человек не должен думать сегодня так, а завтра иначе!

— Даже если сегодня он ошибается? Для признания ошибки требуется иногда больше мужества или труда, чем для отстаивания ошибочного мнения. Я ошибался в вас.

— Скажите на малость! В чем же именно состояла ваша ошибка?

— Я считал вас дрянной. Но вы лишь легкомысленны.

— Это тоже не комплимент!

— Я и не собирался говорить вам комплименты. Вы запутались, но не от злобы, а от любви к Джонатану Мелтону; ваша вина или, скорее, совиновность, следовательно, не так тяжела, как я предполагал сначала. Вы уже достаточно наказаны; я не хочу делать вас еще несчастнее. Вы свободны. Можете идти куда хотите.

— Я остаюсь, — ответила она решительно.

— Что у вас за причина?

— Я принадлежу Джонатану Мелтону. Где он, там и я; куда он пойдет, туда и я пойду.

— Вылитая Руфь! Но, к сожалению, вас зовут Юдит[109]. Вчера вы едва не убили друг друга, а сегодня не хотите покидать его. У такой перемены в намерениях должна быть веская причина. Я могу ее узнать?

— Угадайте ее. Вы ведь так проницательны…

— Когда вы посчитали, что деньги пропали, с вашей любовью было покончено. Теперь вы знаете, что ими владеет мистер Фогель, а Джонатан утверждает, что снова добудет их; старая любовь, само собой, ожила. В дороге я не смогу содержать вас столь же строго, как пленных мужчин; стоит вам на мгновенье оказаться без присмотра, вам, может быть, удастся освободиться от ваших пут; тогда вы легко высвободите и Джонатана; случится это, конечно, ночью; вы отнимите деньги у мистера Фогеля и вместе с Джонатаном затеряетесь в прерии. Ну как, я угадал?

— Попали… пальцем в небо.

Она запнулась — вполне возможно, потому, что я угадал.

— Это мы еще увидим, а сейчас я вас отпускаю.

— Но я не хочу уходить! Даже если вы прогоните меня, я останусь здесь!

— Мистер Данкер!

Подошел мистер Данкер.

— Мистер Данкер, вы возьмете на себя смелость забрать эту леди, даже если она будет отбиваться от этого, к себе на лошадь? — спросил я.

— С удовольствием! — ухмыльнулся он. — Чем больше она будет брыкаться, тем для меня милее. Я сделаю из нее очень тихую девочку — спокойную, как связка табака.

— Возьмите с собой двух нихоров, которые смогут вам помочь. Вы поедете к Тенистому источнику; туда потянулись могольоны и юма. Как только вы встретите одного из этих краснокожих, то передайте ему леди, а потом быстро вернетесь назад.

— О’кей! Будет исполнено.

В это время ко мне подошел вождь нихоров. Разговаривая с ним, я мог наблюдать, как Юдит отбивалась от попыток увезти ее. Данкер недолго провозился с ней; завернул ее в одеяло; двое нихоров, помогавших ему при этом, подняли ее к нему на лошадь, и они умчались.

Вождь спросил меня, где нам хотелось бы разбить сегодня лагерь. Я не согласился остаться на плато, потому что от могольонов, пусть те и были разоружены, всего можно было ожидать. К тому же вождя нихоров и всех его людей тянуло в свою деревню, и было решено отправляться туда немедленно.

Через час мы были готовы к маршу. Добытое оружие и отнятых коней пока поделили; пленных крепко привязали к седлу; Марта уселась в дилижанс, а я — на козлы; мы тронулись с места. Один краснокожий, однако, остался, чтобы указать затем дорогу долговязому Данкеру и обоим его сопровождающим.

Спустя два часа мы проехали по Темной долине; позже нас настиг Данкер — он сбагрил леди «с шиком», как выразился он сам, смеясь, и вверил ее нескольким «очень красным джентльменам»; примерно за час до заката мы увидели обитателей нихорской деревни, с громкими ликующими криками несшихся к нам. Они были извещены о нашем прибытии гонцом.

Победу праздновали несколько дней. Виннету, Эмери, Данкер и я были почетными гостями. Нами восхищались, с нами обращались столь предупредительно, словно мы были отпрысками богов. Нам пришлось задержаться на пять дней, отчасти по необходимости, отчасти добровольно; нам надо было как следует отдохнуть.

Старая колымага настолько обветшала, что нам пришлось оставить ее. Зато нихоры смастерили из жердей, дубленых кож и ремней прелестные носилки для Марты.