Саркома - [16]

—Майор, не забывайтесь, не смещайте акценты! Я указал на грубость секретарши, а вы туда же,

— напомнил он.

— У нас здесь не институт благородных девиц. Вспомните, как в песне «наша служба и опасна,

трудна». Постоянно вынуждены общаться с деклассированными элементами, уголовниками,

пьяницами, проститутками, наркоманами, аферистками и прочим сбродом, поэтому сотрудники

суровы, жестки.

— Но ведь секретарь-машинистка не ловит преступников, а сидит копной за столом, марает

бумагу, отвечает на телефонные звонки и заваривает кофе и чай, — заметил Гнедой. — Может я

не прав?

— Да, в оперативно-розыскных мероприятиях она не участвует.

— Тогда откуда такой гонор? Я на вашем месте заменил бы Клавдию Семеновну на современную,

культурную, вежливую женщину.

— Не могу, совесть не позволяет.

—Почему?

—Судьба ее обидела. Клавдия Семеновна вдова нашего офицера, погибшего в Афганистане при

исполнении интернационального долга. Напоролся на засаду душманов. На ее иждивении двое

несовершеннолетних детей.

— Печально, сочувствую. Но это не может быть поводом для грубости. Проведи с ней

воспитательную беседу. Объясни, что к людям, особенно партийно-советским работникам,

следует относиться с уважением.

— Хорошо, выкрою время, поговорю, — пообещал майор.

— Пора и честь знать, — произнес Гнедой, поднявшись с кресла.

— Что-то сухой у нас получился диалог, — посетовал Калач. — Лев Аронович, поди, с дороги

проголодались? Предлагаю кофе с бутербродами или что-нибудь покрепче?

— Насчет покрепче, отставить! — властно произнес партаппаратчик. — Рабочий день еще не

закончился.

— В милиции он не нормирован, — заметил хозяин кабинета. — Лев Аронович, не обижайтесь.

Говоря о крепких напитках я, имел в виду вечер в ресторане «Золотой колос». Куда вам

торопиться? Посидим, погудим. Угощаю на правах принимающей стороны…

— Вынужденно принимающей стороны, — подчеркнул партработник. — Сейчас не тот случай,

когда можно сидеть и гудеть. Вечером я должен быть у Макарца. Еще надо опросить очевидцев

инцидента водителей Трошина и Цыгейка.

—Зачем вам терять драгоценное время на грубых мужиков? Они находились в стороне и вряд ли

что новое добавят к моей исчерпывающей информации, — произнес Вячеслав Георгиевич.

—Иногда малая деталь дает представление о сути происшествия, события, — возразил Гнедой.

— Пожалуй, вы правы, детали, улики важны для объективного следствия, — согласился майор и

предпринял вторую попытку. — Лев Аронович, давайте совместим полезное с приятным?

— Каким образом?

— Если вас не устраивает ресторан, то предлагаю баньку с дубовыми и березовыми веничками. А

потом, как полагается, застолье в укромном месте, подальше от чужих глаз и ушей. Кстати, если

вы любитель «клубнички», то к услугам красивые девочки без комплексов и предрассудок.

— Что вы предлагаете, в своем ли уме!? — возмутился Гнедой. К его лощеным щекам прилила

кровь. — Не будьте циником, Как можно развлекаться, когда Александр Петрович находится на

больничной койке. Я о вас был лучшего мнения.

— Я тоже, — парировал начальник РОВД. — Лев Аронович, ваша предвзятость ко мне очевидна.

Следуя традиции партийной корпоративности и солидарности, вы горой стоите за Слипчука. Он

вам ближе по духу, а я — пришей кобыле хвост. Поэтому иллюзий насчет справедливого решения

не питаю. Но имейте в виду, если почувствую ущемление моих прав, то молчать и посыпать

голову пеплом не стану. Обком партии — не последняя инстанция, есть еще ЦК КПУ и ЦК КПСС.

— Вячеслав Георгиевич, в оценке инцидента я постараюсь быть максимально объективным, —

заверил Гнедой. — Упреки в партийной корпоративности и солидарности неуместны, так как дело

касается коммунистов. Обращаться в ЦК нецелесообразно, ибо в первую очередь в ваших

интересах не выносить сор из избы. Уверен, что министр Щелоков не будет в восторге, если

узнает, что его подчиненный уподобился разбойнику с большой дороги. Этот факт вызовет у него

ярость и тогда увольнение из милиции неизбежно.

— Значит, еще до полного и всестороннего расследования конфликта вы считаете меня

разбойником. А клялись в отсутствии предвзятости, — поймал его на слове начальник РОВД и

попенял. — Вы — не юрист, и тем более, не следователь, поэтому не вправе квалифицировать

мой вполне мотивированный поступок. К тому же, еще никто не отменял презумпцию

невиновности. А по поводу выноса сора из избы, так это не в интересах руководства обкома

партии.

— Отчасти вы правы, поэтому я пытаюсь найти компромиссное решение, чтобы, как говорится, и

волки были сыты, и овцы целы,— признался Лев Аронович. Калач проводил гостя до двери.

Нехотя обменялись дежурным рукопожатием.

«Мягко стелет, да жестко будет спать. Да, с этим упертым евреем надо ухо держать востро.

Похоже, каши с ним не сваришь, — огорчился Калач. — И до него было в гостях немало

партийных и милицейских клерков, но от сауны, охоты, рыбалки, ресторана и пикников с

участием знойных женщин никто не отказывался. Попадались нормальные мужики, охотно пили

коньяк, водку и вина, мяли покладистых баб, травили анекдоты, а этот жеребец Гнедой оказался

упрямым. Если генерал Добрич не выручит, то выпрут из милиции, еще и под статью УК