Саркофаг - [7]
ОПЕРАТОР. (Передразнивая). У него зашкалило! Попался бы ты мне в другое время и в другом месте, я тебя зашкалил бы так, чтобы всю жизнь помнил!..
Захлопывает дверь бокса. Дозиметрист устало опускается в кресло.
АННА ПЕТРОВНА. Сердитый у вас приятель.
ДОЗИМЕТРИСТ. Да нет, он добрый. Когда это случилось, у меня всю аппаратуру зашкалило. На сто рентген она рассчитана, всего на сто... А я подумал, что-то там не ладится... В голову не приходило, что такое может случиться... Он подбегает и спрашивает: сколько? А я возьми и ляпни: десятка два, не больше... Он мне - "ясно", и к блоку. Там вся энергетика полетела. Он сразу - кабели ремонтировать, чтобы еще не жахнуло... Кабели-то сделал, перемычки поставил, а сам... Но откуда я знал, что там не двадцать, а двести?!
БЕССМЕРТНЫЙ. (Подслушивает). Незнание законов не освобождает от наказания. А начальство на что? Надо требовать, добиваться! Зашкалило... Еще великий Сократ - это мудрец древности - предупреждал, что все беды от невежества.
АННА ПЕТРОВНА. Режим нарушаете. Не похоже на вас.
БЕССМЕРТНЫЙ. Не спится. Размышляю о случившемся. Слышали: по радио об аварии об'явили? Значит, молчать нельзя было.
ВЕРА. Теперь гласность во всем.
БЕССМЕРТНЫЙ. Иногда лучше и промолчать. Чтобы народ не волновать. Я, к примеру, когда размышлять начинаю, то такая чушь в голову приходит. А оттого и волнение, беспокойство. Это потому, что много знаю. Вот он (показывает на Дозиметриста) не размышлял, не беспокоился, вот и зашкалил.
ДОЗИМЕТРИСТ. А у оператора четверо детей... Передовик, вся станция его знала... В прошлом году орден Ленина получил. На АЭС с первого колышка. Строил ее, потом работать остался. (Анне Петровне) я действительно не знал, что двести. Даже подумать не мог.
АННА ПЕТРОВНА. Я верю.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). А я нет. Слишком вы, Анна Петровна, мягкосердечная. Он же человека знаменитого загубил, а вы его оправдываете. Еще великий врач древности Гиппократ...
АННА ПЕТРОВНА. Перестаньте!
ДОЗИМЕТРИСТ. Он прав. Загубил человека... Загубил...
Из бокса N1 появляется Велосипедист.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Анне Петровне). Слушай, врачиха, доставай-ка бутыль со спиртом. Ему грамм сто и мне стаканчик. Он, как девица, расхныкался, сейчас реветь начнет. А меня колотит, неси.
АННА ПЕТРОВНА. Нет спирта!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ты мне не заливай! Все вы, лекаришки, по домам спирт таскаете. Знаю. Неси, нам положено - после этой самой радиации, черт ее побери!
Велосипедист осматривает холл, входит в дежурную
комнату, пытается открыть ящики.
ВЕРА. Ведите себя прилично!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Не возникай, старуха. Молоко на губах не обсохло, а потому не возникай... Я нынче очень нервный... Могу прибить... Ну-ка встань!.. Зайдешь ко мне, когда позову...
ВЕРА. Вы... Вы...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ну я, и что? (Анне Петровне). Давай спирт. По-хорошему прошу.
ДОЗИМЕТРИСТ. (Устало) не надо так.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Плачь... Хныкай... О тебе, хлюпик, забочусь.
АННА ПЕТРОВНА. Сейчас... (Направляется к первому боксу). Минуту подождите.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Это другой разговор. Жду. (Хлопает Веру ниже пояса). Ничего... Пружинистая...
ВЕРА. Перестаньте!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Ухмыляется). Дуреха, порадовать хочу. Благодарить будешь.
Появляется Анна Петровна. В руках склянка, две мензурки.
Наливает в одну из них. Протягивает Велосипедисту.
АННА ПЕТРОВНА. Пожалуйста. Слегка разведен.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Принюхивается). Без обмана... Разводила зря (выпивает, крякает от удовольствия). Вот теперь другое дело!
АННА ПЕТРОВНА. (Наливает Дозиметристу). Выпейте.
ДОЗИМЕТРИСТ. Не хочу.
АННА ПЕТРОВНА. Это успокаивает. Пожалуйста.
Дозиметрист выпивает. Велосипедист начинает зевать.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ишь как сразу достало... Хороший у тебя продукт, врачиха. Добавь!
АННА ПЕТРОВНА. Хватит до утра.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Зевая, Вере). Проводишь, старушка?
АННА ПЕТРОВНА. Идите, идите...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Пожалуй. Приморился что-то. Ну, пока. А где это (кивает на склянку) стоит? Я все облазил, не нашел.
АННА ПЕТРОВНА. Плохо искали... Идите...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Вздремну. (Уходит).
АННА ПЕТРОВНА. И вам тоже пора. Сейчас заснете крепко.
Дозиметрист согласно кивает, медленно приподнимается и
отправляется в свой бокс.
ВЕРА. Разве можно алкоголь?
АННА ПЕТРОВНА. Это успокаивающее. Плюс капля спирта. Иногда приходиться и обманывать. А агрессивность - это один из признаков...
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). Бывает и с ума сходят... А то тихий тихий и сразу буйствовать начинает... Анна Петровна, этот феномен подробно описала в своей диссертации и очень убедительные примеры привела. Я помню, и у американского профессора описан аналогичный случай...
АННА ПЕТРОВНА. Может быть все-таки поспите? Завтра тяжелый день. Может быть, и вам? (Показывает на склянку).
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет, это вредно действует на мои почки. Вы же знаете...
Из бокса N3 высовывается Пожарный.
ПОЖАРНЫЙ. Простите, можно выйти?
АННА ПЕТРОВНА. Зачем?
ПОЖАРНЫЙ. Я написал рапорт. Как просили. Хотел бы передать.
ВЕРА. Как вы себя чувствуете?
ПОЖАРНЫЙ. Выспался, отдохнул. Спасибо вам.
В дежурной комнате раздается телефонный звонок.
Анна Петровна берет трубку.
АННА ПЕТРОВНА. Нет, Лидия Степановна, все спокойно.. Плазму и кровь ввели всем... Теперь утром... Не все спят, но это естественно: новое место, не привыкли... Пока нормально... Обязательно позвоню... Спокойной ночи...
История создания советского ядерного оружия остается одним из самых драматичных и загадочных сюжетов XX века. Даже, несмотря на то, что с 29 августа 1949 года, когда на Семипалатинском полигоне была испытана первая атомная бомба, прошло 70 лет. Ведь все эти годы наша страна продолжает вести тайную войну с Западом. Эта книга необычная по двум причинам. Во-первых, о создании отечественного ядерного и термоядерного оружия рассказывают те самые ученые, которые имеют к этому прямое отношение. Во-вторых, они предельно откровенны, потому что их собеседник – человек, посвятивший изучению истории «Атомного проекта СССР» более полвека своей жизни, а потому многие страницы этой истории известны ему лучше, чем самим ученым – все-таки секретность властвовала над судьбами всех.
Книга писателя и журналиста, редактора газеты «Правда» по отделу науки Владимира Степановича Губарева повествует об аварии на Чернобыльской АЭС, об истории развития отечественной атомной промышленности, о настоящем и будущем мирного атома.
Все, что связано с созданием нового оружия, окружено глубокой тайной и в Америке. Возникает тотальная система секретности, прорваться сквозь которую практически невозможно. Однако советской разведке это удается, и в Москву направляются довольно подробные материалы о ходе работ по созданию атомной бомбы.Но разведке еще суждено сыграть свою роль, когда все добытые ею материалы начнут попадать в руки Игоря Васильевича Курчатова. А пока события развиваются своим чередом, и их хроника напоминает детективный роман с захватывающим сюжетом.
«Кузькина мать» — так называлась самая мощная термоядерная бомба, взорванная на Новой Земле. Говорят, что создание «супербомбы» стало переломным этапом не только в истории «Атомного проекта СССР», но и в ядерной гонке между СССР и США.О том, кем и где создавалась она, рассказывается в книге известного писателя и журналиста Владимира Степановича Губарева, автора многочисленных книг и статей о великих достижениях Советского Союза в науке и технике.
Эпоха рождает гениев только в том случае, если предстоит изменить жизнь коренным образом. Это случается очень редко. Нам повезло! Появился ученый, который сначала научил летать самолеты, потом создал крылатые «пули», пересекающие континенты за считаные минуты, побывал в центре термоядерного взрыва, чтобы описать происходящее там, и, наконец, рассчитал дороги в космос, по которым полетели спутники Земли, космические корабли и межпланетные станции к Луне, Марсу и Венере. 14 лет он стоял во главе науки Советского Союза и за эти годы вывел ее в мировые лидеры, хотя многие считали, что такое невозможно.
Его именем названы пик на Памире и кратер на Луне. Его «изделия» стали основой Ракетных Войск Стратегического Назначения СССР. Им создан легендарный «Сатана», занесенный в Книгу рекордов Гиннесса как «самая мощная межконтинентальная баллистическая ракета в мире».Окончив Московский авиационный институт по специальности «самолетостроение», в молодости Михаил Янгель работал с величайшими советскими авиаконструкторами – «королем истребителей» Поликарповым, Микояном, Мясищевым, – но главным делом его жизни стали ракеты.