Саркофаг - [6]
ПТИЦЫНА. Наших около пятидесяти. Я взяла самых тяжелых и прокурора.
АННА ПЕТРОВНА. А его-то зачем?
ПТИЦЫНА. Попросился. Ему сейчас больше всех надо...
Входит Прокурор.
ПРОКУРОР. У меня простое, но очень важное дело. Нужны объяснительные записки. От каждого, кто может писать. Как, где был, что делал. Особенно в первые минуты аварии.
СЕРГЕЕВ. Я распоряжусь.
ПРОКУРОР. И поподробнее, пожалуйста. Ведь с каждым не смогу переговорить.
СЕРГЕЕВ. Сделаем.
ПРОКУРОР. Я завтра зайду. Тороплюсь. Мне еще в двух клиниках надо побывать.
СЕРГЕЕВ. До завтра. Все сделаем.
БЕССМЕРТНЫЙ (выглядывает). Вы считаете, что диверсия?
ПРОКУРОР. Все возможно... До свидания. (Уходит).
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, я приветствую вас.
ПТИЦЫНА. Рада видеть тебя, малыш, в добром здравии. Ты уж прости меня, старуху, три дня не могла к тебе заглянуть, а потом вот улететь пришлось... Беда-то сам видишь, какая стряслась... Большая беда.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я не в обиде. Чуть освободитесь, заглядывайте, буду ждать. Переговорить надо... А тяжелых-то многовато...
ПТИЦЫНА. Большая беда, большая. Такой и не видывала. А ведь с самого начала. С Курчатовым еще, с Щелкиным... Со всеми. Не верится даже, что такая беда... Идут сынки...
Входят Велосипедист, тетя Клава, Пожарный,
Дозиметрист, Оператор, Физик. Оглядываются.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Сюда, что ли? Ишь ты, душевых понастроили... А кормежка-то ничего будет?
ПТИЦЫНА. Кормежка, сынок, хорошая. А пока по нумерам расселяйтесь. В те, что свободны.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Хотель... лучше "Хилтона".
СЕРГЕЕВ. Эрудицию свою потом продемонстрируете, а сейчас переодеваться!
Пациенты расходятся по боксам.
ПТИЦЫНА. И всем успокаивающее. Пусть поспят немного. И поаккуратнее, дочки, помягче и поласковей - им еще боли-то хватит...
Вера, Надежда и Любовь вместе с Анной Петровной переходят из
бокса в бокс. Сотрудники института выносят мешки с одеждой.
Птицына устало опускается в кресло.
СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна, вы уж меня извините. В вашем возрасте и такие перелеты, нагрузки, но распоряжение пришло сверху - обязательно вас просили...
ПТИЦЫНА. И правильно просили!.. Медиков-то много туда понаехало, а растерялись. Сами пооблучались... Опыта нет, а головы горячие. Ну и, конечно, с классификацией запутались. Да и не мудрено! Попадались такие, что и меня запутали: мол, тошнота, головокружение, слабость... Ну, хоть в гроб клади, а на самом деле - пустяк. От мнительности все. А те, которых отобрала, в общем-то не жаловались, тихо себя вели... Двое погибли сразу.
СЕРГЕЕВ. Знаю. Один от обычных ожогов.
ПТИЦЫНА. И лучевой в придачу. Мгновенно погиб во время взрыва.
СЕРГЕЕВ. Все-таки взрыв?
ПТИЦЫНА. Конечно. Просто некоторым ох как не нужно, чтобы он был, и они доказывают, что реактор развалился без взрыва. Пожар. Просто пожар.
СЕРГЕЕВ. А разве разница столь велика?
ПТИЦЫНА. Слишком велика, сынок! Взрыв - это преступление, а пожар всего лишь служебная халатность. Вот так-то! И мера ответственности разная... Вот почему прокурор к нам сразу же явился. Впрочем, для них (кивает в сторону боксов) это уже не имеет значения.
Затемнение. Боксы освещены, а позади них
яркое зарево. Так горит графит.
Информация по радио. (Женский голос). Дорогие радиослушатели. Продолжаем цикл передач "Это должен знать каждый". У микрофона - начальник гражданской обороны района товарищ Нестеров. (Мужской голос) Взрыв ядерной бомбы сопровождается ослепительной вспышки и резким звуком, напоминающим раскат грома. Вслед за вспышкой образуется огненный шар. Яркая вспышка обычно видна на десятки и даже сотни километров, откуда ударная волна может и не дойти до вас, но меры защиты все-таки примите... (Постепенно голос становится тише).
2
Поздний вечер. В дежурной комнате Анна Петровна и Вера.
АННА ПЕТРОВНА. Видите, какая вам практика предстоит. Надеялись побродить по Москве, погулять.
ВЕРА. Мне завидовали. Тут жара, а у нас еще снег лежит. Заполярье.
АННА ПЕТРОВНА. Завербовалась?
ВЕРА. У меня отец военный. Он на севере почти десять лет. Привыкла. При распределении сама попросилась.
АННА ПЕТРОВНА. Замужем?
ВЕРА. (Смеется). Не берут... Сейчас парни не торопятся жениться. Выбирают долго.
АННА ПЕТРОВНА. Я в восемнадцать выскочила. В девятнадцать родила Машу. Через два года сына Андрея. Маша уже замужем. Андрей служит в ракетных войсках. Внуков пока нет, но Маша сейчас за границей с мужем, в Чехословакии, думаю оттуда привезут внука. Андрей ухаживал за одной, хорошая, но потом раздумал, наверное, или поссорились. Ничего о ней не пишет...
ВЕРА. (Кивает в сторону боксов). В третьем - совсем молоденький. Пожарный. Из армии, наверное, только пришел. Вот теперь здесь. Неужели?
АННА ПЕТРОВНА. (Перебивает). Не надо об этом, Верочка, не надо...
Дверь бокса N6 приоткрывается, оттуда появляется
Дозиметрист. Крадется к боксу N7.
ВЕРА. Глядите. Я выйду...
АННА ПЕТРОВНА. Не надо. Ничего страшного... Пусть бродит...
Дозиметрист стучит в дверь. Выглядывает Оператор.
ОПЕРАТОР. Чего?
ДОЗИМЕТРИСТ. Не спишь?
ОПЕРАТОР. Тут заснешь!..
ДОЗИМЕТРИСТ. Не виноват я, не виноват... Сам видишь здесь, с тобой! Зашкалило, понимаешь, приборы, зашкалило!
История создания советского ядерного оружия остается одним из самых драматичных и загадочных сюжетов XX века. Даже, несмотря на то, что с 29 августа 1949 года, когда на Семипалатинском полигоне была испытана первая атомная бомба, прошло 70 лет. Ведь все эти годы наша страна продолжает вести тайную войну с Западом. Эта книга необычная по двум причинам. Во-первых, о создании отечественного ядерного и термоядерного оружия рассказывают те самые ученые, которые имеют к этому прямое отношение. Во-вторых, они предельно откровенны, потому что их собеседник – человек, посвятивший изучению истории «Атомного проекта СССР» более полвека своей жизни, а потому многие страницы этой истории известны ему лучше, чем самим ученым – все-таки секретность властвовала над судьбами всех.
Книга писателя и журналиста, редактора газеты «Правда» по отделу науки Владимира Степановича Губарева повествует об аварии на Чернобыльской АЭС, об истории развития отечественной атомной промышленности, о настоящем и будущем мирного атома.
Все, что связано с созданием нового оружия, окружено глубокой тайной и в Америке. Возникает тотальная система секретности, прорваться сквозь которую практически невозможно. Однако советской разведке это удается, и в Москву направляются довольно подробные материалы о ходе работ по созданию атомной бомбы.Но разведке еще суждено сыграть свою роль, когда все добытые ею материалы начнут попадать в руки Игоря Васильевича Курчатова. А пока события развиваются своим чередом, и их хроника напоминает детективный роман с захватывающим сюжетом.
«Кузькина мать» — так называлась самая мощная термоядерная бомба, взорванная на Новой Земле. Говорят, что создание «супербомбы» стало переломным этапом не только в истории «Атомного проекта СССР», но и в ядерной гонке между СССР и США.О том, кем и где создавалась она, рассказывается в книге известного писателя и журналиста Владимира Степановича Губарева, автора многочисленных книг и статей о великих достижениях Советского Союза в науке и технике.
Эпоха рождает гениев только в том случае, если предстоит изменить жизнь коренным образом. Это случается очень редко. Нам повезло! Появился ученый, который сначала научил летать самолеты, потом создал крылатые «пули», пересекающие континенты за считаные минуты, побывал в центре термоядерного взрыва, чтобы описать происходящее там, и, наконец, рассчитал дороги в космос, по которым полетели спутники Земли, космические корабли и межпланетные станции к Луне, Марсу и Венере. 14 лет он стоял во главе науки Советского Союза и за эти годы вывел ее в мировые лидеры, хотя многие считали, что такое невозможно.
Его именем названы пик на Памире и кратер на Луне. Его «изделия» стали основой Ракетных Войск Стратегического Назначения СССР. Им создан легендарный «Сатана», занесенный в Книгу рекордов Гиннесса как «самая мощная межконтинентальная баллистическая ракета в мире».Окончив Московский авиационный институт по специальности «самолетостроение», в молодости Михаил Янгель работал с величайшими советскими авиаконструкторами – «королем истребителей» Поликарповым, Микояном, Мясищевым, – но главным делом его жизни стали ракеты.