Сапфир и золото - [31]

Те явно смутились его появлению, щетина копий опять дрогнула. Ожидали, верно, увидеть бородатого старика в чёрной хламиде — так обычно в сказаниях описывают чернокнижников, — а вышел к ним блистающий красотой юноша, волосы которого были тронуты янтарём, а из одежды была только белая рубаха поверх тёмных штанов да высокие сапоги с золотыми пряжками.

Рыцарь в золотом, впрочем, скоро справился со смущением и гаркнул:

— Отдавай принца Голденхарта, злодей!

Его голос менестрелю казался знакомым, но он никак не мог вспомнить откуда.

Дракона это обращение покоробило. Рыцарь был верхом и будто смотрел свысока. Забрало его шлема было опущено, так просто и не определишь. Эмбервинг усмехнулся: «Проучу маленько!» — и послал лёгонький импульс, каким обычно спугивал ворон с грядок. Невидимая волна раскатилась вокруг, трава чуть колыхнулась, рыцари и не заметили. Зато заметили лошади, и через минуту стройный ряд рыцарей полёг как попало, будучи выброшен из седла.

— Колдовские штучки! — прорычал рыцарь в золотом, барахтаясь на спине, как опрокинутая черепаха.

Шлем спал с его головы, взвились по ветру золотистые волосы — не как пшеница, чуть тусклее, но всё же золота больше, чем пепла, — и Дракону показалось, что у этого незнакомого рыцаря наблюдается определённое сходство с менестрелем. Правда, этот выглядел старше — лет на восемь минимум.

— Кронпринц Айрен?! — поразился менестрель, потихоньку вышедший вслед за Драконом и теперь увидевший рыцаря в лицо.

— Подожди, брат мой, — пропыхтел кронпринц, пытаясь подняться, — я тебя вызволю!

Он кое-как встал на ноги и выдернул меч из ножен, направляя его на Дракона, который стоял буквально в шаге от него.

— Ой, зря! — испуганно выдохнул Голденхарт, заметив, что от Эмбера начинают разлетаться золотые искры.

Дракон перехватил меч, вернее, поймал лезвие двумя пальцами, указательным и средним, и легко, будто травинку, сломал: по лезвию пошли трещины, и оно осыпалось на землю неровными осколками. Ему даже колдовать не пришлось, хватило обычной силы. Айрен плюхнулся на землю, потеряв равновесие, и ошалело уставился на оставшуюся в руке рукоять.

— Хм, — произнёс Дракон, чтобы привлечь его внимание, и наклонился к нему — так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом кронпринца.

Тот глянул и побелел как полотно. Эмбервинг неспешно обратился, и вот уже кронпринц глядел в глаза самого настоящего дракона. Рыцарей колыхнуло назад и в разные стороны, бедный кронпринц не то что пошевелиться — даже выдохнуть боялся. Дракон поглядел на него с минуту, чуть сощурив веки, и так же неспешно перевоплотился обратно в человека.

— Видел ли ты, что я тебе показал, человек? — спросил Эмбервинг.

— Да, — выдавил Айрен.

— Хорошо ли ты видел?

— Да…

— И что же ты видел?

— Д-дракона.

Эмбервинг удовлетворённо кивнул и продолжал допрашивать, указав на башню:

— А это что такое?

— Башня…

— А что за башня? — с улыбкой уточнил Дракон.

— Ло-логово дракона, — едва слышно ответил кронпринц.

— Хм, хм, — опять покивал Эмбервинг, — а что обычно находится в логове дракона?

— Сокровища.

— А что драконы делают с теми, кто пытается эти сокровища забрать? — спросил Эмбервинг, и его зрачки опять вытянулись в драконьи, а на скулах проступили две полосы золотистых чешуек, так что сомнений не оставалось: перед кронпринцем был не чернокнижник, даже не человек, а самый настоящий дракон.

Кронпринц не ответил, но, несомненно, догадался.

— Так вот, я дракон, это моё логово, — убийственно ледяным голосом заключил Дракон, вытягивая руку уже в сторону менестреля, — а это моё сокровище. И горе тому, кто попытается его забрать!

Лицо Голденхарта вспыхнуло. С момента его возвращения в башню они с Драконом ещё ни разу не говорили друг другу слов любви, не было никаких признаний, — потому что и не нужны они были, — но слышать это было очень даже приятно.

— Однако же недоразумение нужно разрешить, — сказал между тем Дракон, выпрямляясь, — так что добро пожаловать, господин кронпринц Айрен.

Сказав это, Эмбервинг вернулся в башню. Менестрелю потребовалось немало времени, чтобы поднять брата с земли и убедить его войти. Тот вошёл, озираясь, и едва не упал, встретившись в полумраке трапезной взглядом с горящими глазами Дракона. Эмбервинг предпочёл не вмешиваться и предоставил менестрелю разбираться с родственниками: он сел в углу, выставив прежде на стол вино и кубки, так как рассудил, что рыцаря придётся сначала отпаивать, чтобы в чувства привести.

Так и вышло: Голденхарт едва ли не силой заставил брата выпить кубок вина.

— Однако же, брат, совсем я не ожидал тебя тут увидеть, — проронил менестрель, когда заметил, что кронпринц подаёт, так сказать, признаки жизни.

— Как мог ты сбежать с собственного венчания? — подал наконец голос кронпринц.

— «Венчания»? — сузив глаза, переспросил из своего угла Дракон, и его глаза вспыхнули ещё ярче.

Менестрель смутился и пожал плечами:

— Сам рассуди: как можно жениться на той, кого я впервые в жизни вижу? Без любви…

— Это королевские традиции, — сурово возразил Айрен. — Любовь тут совершенно ни при чём. Отец серчает, Голденхарт.

— И пусть себе серчает, — проворчал менестрель. Его больше заботило, не рассерчал ли Дракон.