— В самом деле, никогда не думала, что от испуга могут так похолодеть руки.
— О, — воскликнул Круз, — да у тебя и нос совсем холодный.
Он потерся щекой о нос жены, та слабо улыбнулась.
Круз, Брэндон и Сантана стояли перед идеально белыми дверями с блестящей латунной табличкой «Доктор Уокер, невропатолог».
Сантана никак не решалась открыть дверь, Брэндон же был абсолютно безмятежен.
— Мне кажется, — прошептала Сантана, — что зайдя в этот кабинет, мы переступим какую‑то грань.
— Нет, Сантана, что ты. Успокойся, все будет хорошо. Мы узнаем, что наши опасения беспочвенны. Ведь правда, Брэндон, ты же совсем здоров?
Мальчик улыбнулся.
— Мне снова будут зашивать лоб?
— Нет, это совсем другой доктор, он не делает больно. Он только заглянет тебе в голову и все узнает, что там у тебя творится.
Брэндон поморщился.
— А через что он туда заглянет?
— А вот увидишь, он присоединит к тебе всякие проводки, и на экране увидит, что там у тебя.
Это объяснение явно Брэндону понравилось.
— Этот доктор хороший?
Круз пожал плечами.
— Наверное, доктор хороший, сейчас посмотрим. Он открыл дверь. За столом доктора сидела женщина.
— А где мистер Уокер? — нерешительно спросил Круз.
Женщина поднялась им навстречу.
— Я миссис Уокер. Вам нужен невропатолог?
Круг растерянно улыбнулся, Сантана смутилась.
Брэндон, не заботясь о приличиях, сказал:
— А мы думали, что вы мужчина.
Невропатолог приветливо улыбнулась мальчику.
— Многие так думают. Но тебе же все равно, кто тебя будет смотреть.
— Конечно, — Брэндон выпустил руку Сантаны и подошел к столу.
— Присаживайся, — предложила доктор Уокер. Брэндон оглянулся на мать.
— Извините, — сказала доктор, — но я бы хотела поговорить с вашим сыном одна. Ты не против? Как тебя зовут?
— Брэндон.
— Отлично, ты отпускаешь своих маму и папу?
Брэндон состроил абсолютно серьезное выражение лица, подражая тому, как говорят взрослые.
— Круз не мой отец, но он лучше всех в мире.
— Ну так ты их отпустишь?
Брэндон задумался, ему не хотелось оставаться одному с незнакомой женщиной, но он боялся показаться трусливым в глазах Круза. Поэтому он милостиво разрешил Сантане и Крузу выйти.
Круз остановился в дверях.
— Это не займет много времени?
— Нет, через четверть часа я сама позову вас. Подождите, пожалуйста, в приемной.
Круз закрыл за собой дверь, и они с Сантаной сели на широкий кожаный диван.
Приемная была довольно уютной. Прямо напротив дивана на стене висело живописное полотно, выполненное в манере сороковых годов под реализм. Круз долго рассматривал пейзаж.
— Сантана, этот пейзаж мне кажется безжизненным. Такое впечатление, что художник рисовал его по памяти.
— Не знаю, — пожала плечами Сантана, — я как‑то не задумывалась над этим.
— Сразу видно, когда картина нарисована с натуры, а когда человек писал ее в мастерской. Писать с натуры — это говорить правду, а по памяти — обманывать.
— Что ты такое говоришь, Круз? Я не могу тебя понять.
— Я говорю о том, что спроси меня сейчас, волнуюсь ли я о Брэндоне, и я наговорю много глупостей, я не смогу связно высказать свои мысли. Но когда ребенку делается плохо, то я веду себя соответственно, может быть решительнее тех людей, которые умеют говорить складно.
Сантана положила свою руку на колено Круза.
— Я думаю, мы еще будем с тобой счастливы.
— Конечно, вот только Брэндон перерастет этот ужасный возраст и у тебя появится помощник.
Сантана попыталась улыбнуться.
— Он такой же помощник, как и ты. Не нужно преувеличивать. Я прекрасно справлюсь с хозяйством сама.
Круз потянулся за ярким в глянцевой обложке журналом, лежащим на столе. Он бегло просмотрел заголовки, но ни один из них его не заинтересовал. Так и не раскрыв журнал, он отложил его в сторону.
— Ты что, — спросила Сантана, — не знаешь, чем себя занять?
— Да, я беспокоюсь и поэтому хочется что‑нибудь делать. Это одно из самых невыносимых занятий — сидеть в бездействии, когда с твоими близкими что‑нибудь происходит.
Круз посмотрел на часы.
— Сколько он уже там? — спросила Сантана.
— Минут десять. Скоро мы все узнаем, и ты успокоишься.
Сантана нахмурилась.
— Круз, никогда не нужно говорить заранее, это плохая примета.
Дверь кабинета приоткрылась и доктор Уокер позвала Круза и Сантану.
— Прошу вас заходите, я должна вам кое‑что сказать.
Круз и Сантана переглянулись. По лицу доктора невозможно было понять, каковы результаты ее исследований.
— Ну что же, заходите, — улыбнулась невропатолог и от этой улыбки растаяла напряженность, пропало отчуждение, возникшее между ними.
Круз, пропустив Сантану вперед, вошел в кабинет. Брэндон сидел на стуле, рассматривая игрушку — большую, дюймов в пять в высоту, фигурку солдата. Фигурка была раскрашена, все нашивки четко прорисованы. Брэндон пробовал пальцем острие штыка на карабине.
— Брэндон, — обратилась невропатолог к мальчику, — а теперь пришла твоя очередь посидеть одному. Ты не против?
Брэндон посмотрел на Сантану. Она кивнула ему.
— Хорошо, я подожду вас. Можно я возьму с собой солдата?
Невропатолог довела Брэндона до дивана в холле, усадила и вернулась в кабинет.
— Ну что? — с нетерпением спросила Сантана, — вы что‑нибудь обнаружили?
Доктор Уокер покачала головой.
