Санктуарий - [45]

– Нет, у меня другие планы. Так магия не работает.

В глазах Харпер вспыхивает ярость, и я снова ощущаю печаль – ту, которая никогда не исчезает – из-за того, что мне приходится растолковывать тонкости магии моей дочери, у которой ее никогда не было. Могу только догадываться, какой беспомощной она себя чувствует, как ей страшно и насколько она отчаивается, раз требует чего-то столь аморального.

Каково это – увидеть написанным черным по белому, что тебя обвиняют в преступлении, которое карается смертью?

– Ну, и что это за планы?

Я думаю о шантаже. Проблемка нашего шефа? Ему не захочется, чтобы она всплыла. Это поставит под вопрос его работу. И не только должность, но и спокойствие его семьи и его репутацию в церкви. Это ведь будет для него важнее, чем возможность поддержать фантазии своего спятившего от горя сына?

Я бы никогда не стала так действовать: это нарушает конфиденциальность отношений ведьмы и клиента и, что еще хуже, противоречит всем тем принципам, которые в меня вбивала бабушка. Но все это перестает иметь значение рядом с необходимостью защитить Харпер.

– Не бери в голову, – говорю я ей, – потому что тебя нельзя будет обвинить в соучастии в том, о чем ты вообще не знаешь.

Харпер кивает.

– Как скажешь, ма. Только не… не возвращай Дэниела.

– Я же сказала, что не могу это сделать.

Она вскидывает руку, но замолкаю я только из-за того, как она смотрит на меня. У Харпер очень-очень светлые глаза, так что создается впечатление, будто ты можешь заглянуть прямо в нее. Вот только это не так.

– Если ты о чем-то не говоришь, значит, я не смогу обвинить тебя во лжи. Нет: ты не должна возвращать Дэниела, потому что он заслуживал смерти.

43 Сара

О чем она? Каждое ее слово – это капелька аконита: пяти капель достаточно, чтобы мое сердце сжалось и остановилось.

– Он заслуживал смерти?

– Да. Я тебе не рассказывала, потому что мы с тобой хорошо умеем не разговаривать друг с другом. Мне хотелось разобраться с этим самой. Но Дэн сделал мне больно.

Харпер втягивает в себя воздух – столько, чтобы наполнить легкие до отказа – а потом вскидывает голову.

– Он меня изнасиловал, ма.

Это слово режет меня ножом – так глубоко, как никогда раньше. Это больнее, чем отсутствие у Харпер дара. Это больнее, чем смерть бабушки.

Я ее подвела. Я не справилась с единственным делом, которое было у меня на этой земле. Не уберегла своего ребенка.

И тут мои мысли уходят в прошлое – к тому, о чем мне невыносимо думать. Шесть лет назад я вернула к жизни парнишку, который изнасиловал мою дочь!

К горлу подступает желчь, я опираюсь на стол. Эйра влетает в дом с громким мявом и тычется мне в ноги. Я поднимаю ее и сжимаю до боли крепко, но она не протестует. Мой милый фамильяр, моя вторая душа. В тот вечер у Бриджит ее со мной не было. Она не замешана в том преступлении, которое я совершила. Преступлении против моего ремесла и против уроков моей бабушки. Преступлении против морали. Против закона и против законов природы.

И, как я узнала теперь, преступлении против моего ребенка.

Мне следовало оставить Дэна там, разбившимся у лестницы. Мне следовало игнорировать крики и завывания Эбигейл, мольбы Бриджит, потрясение и неверие Джулии.

– Меня от этого тошнит, – говорит Харпер, хватая газету. – В Санктуарии не знали, какой он на самом деле.

Я отодвигаю стул и сажусь. Сколько моя малышка держала это в себе?

– Я хочу, чтобы все это знали, – говорит она. – Тот парень, которого они оплакивают? Он был чудовищем. Меня опоили. Там был еще кто-то, кто это заснял. Это выложили в интернете. Мне сегодня кто-то прислал ссылку.

Она вытаскивает из кармана свой телефон.

«Номер неизвестен», – написано там, и открыт чат. Там только два сообщения.

«Приятные воспоминания?» – говорится в одном.

А второе – это ссылка, уже по адресу которой понятно, что это за сайт.

– Это видео прокрутили в тот вечер на вечеринке. Спроецировали на стену, чтобы все видели. Какая я шлюха: ведь всем известно, что все ведьмочки такие. Кажется, будто я пьяная, да? Кажется, будто я стараюсь произвести впечатление на того, кто держит камеру – типа, я не против, чтобы и он присоединился? Ну так вот: Дэн подлил мне что-то в стакан, так что я стала вялая и слабая. Не могла управлять телом. В голове туман. Я ничего не могла сделать. Только…

Дочь сует свой телефон мне в руку, идет по ссылке и поворачивает мобильник так, чтобы картинка заняла весь экран.

– Слушай, – говорит она, выкручивая громкость.

Я хочу попросить ее перестать, когда гремит знакомая мелодия.

Харпер звуковое сопровождение не удивляет.

– Понимаешь? – говорит она. – Аудио стерли. Чтобы не было слышно, как я говорю «нет».

Я не могу это развидеть. С моей бесценной девочкой обошлись так, словно она вообще ничего не стоит. Ее губы шевелятся, бормочут, пытаются сложиться в слова, которых никто не слушает. Я сую телефон ей в руку, чтобы не швырнуть им об стену.

– Когда? – выдавливаю я.

– Недели четыре назад. Я порвала с Дэном в том месяце. Какое-то время все было не слишком радужно. Я сделала это тихо, и знали только его дружки. Они его поддразнивали, но он довольно быстро нашел другую: ты ведь знаешь, что почитательниц у него всегда было много. А в тот вечер – это было на какой-то футбольной вечеринке – он сказал, что стал встречаться с… с другой, чтобы я ревновала. Она ему не нужна. Не дам ли я ему еще один шанс? Мне было не интересно, с кем он спит. Я так и сказала – и что между нами все кончено. Тут он извинился, что был такой болван и сказал, что мы останемся друзьями. Он принес пару бокалов, чтобы выпить за то, что мы расстались как взрослые. А в одном был наркотик. Я как выпила, так сразу поняла, что что-то не так. Он притиснул меня к стене и начал лапать. Я слышала, как ребята подходили и говорили: «О, значит насчет вашего разрыва врут?» А он им отвечал: «Ага, еще как!» А я не могла даже сказать, что нет, что он врет. Он провел меня по комнате. Дружки хлопали его по плечу, а он говорил, что я извинилась за то, что была глупой сучкой, и обещала это компенсировать. Я пыталась вырваться, спотыкалась, падала на лестнице, а он сделал вид, что я пьяная. Он чуть ли не отнес меня наверх и бросил на кровать. А потом стащил с меня джинсы и сделал это. Это было не так уж быстро.