Санкт-Петербургский бал-маскарад [Драматическая поэма] - [18]

Шрифт
Интервал


         ГОЛОС ПОЭТА
Художник и ученый; он влюблен,
И каждый гениально одарен.
Она влюбилась в итальянца.
Что нужно ей для счастья?
Свобода для труда; ему жена.
Такая участь русской не нужна.
Гондола. Ночь. Сестра и брат несчастны.
Безмолвно. К красоте вокруг причастны,
Глядят глаза в глаза, как в ночь,
И как судьбу им превозмочь?
В его очах любовь светилась мукой,
Все разгораясь вечною разлукой.
С ее очей вдруг спала пелена:
Всегда была в кузена влюблена!
Какая новость! «Чертики» во взгляде
И восхитительна в любом наряде,
Что итальянец и приметил в ней,
Любовь, свободу, как в весне.
Никак не объяснялись, так все ясно.
Развод оформить, зря тянул напрасно.
Тянулось долго, до войны,
И с революцией, как в дни весны.
О, жизнь, когда сбываются мечты

       Виды Парижа. Среди прохожих фигурка Скрябина.


      ХОР ЮНОШЕЙ
Бездомный, без семьи,
Беспечный от любви
С возлюбленной ревнивой
Порой для творчества счастливой
Творит прелюдий целый рой,
Гармоний новый лад и строй,
«Поэмою экстаза» и этюдов -
Хоров вселенских чудо!
И раб восстал, свободен и могуч,
Как Человек и солнца жгучий луч,
И выше нет кумира,
Он символ обновленья мира -
Не для богов, а для людей,
Восставший Прометей!
И звезды водят хороводы,
Лучась, приветствуя народы
С очами, полными огня,
Любви всесветная возня
Возносится до края
В сиянии чудесном Рая.
Элизиум? Страна ли света?
Видна отсюда вся планета
Во времени, как дивный сон,
У озера знакомый павильон
Из Северной Пальмиры - Росси,
И солнцем брызжут росы...
Там за роялем юный музыкант,
Все юны, каждый оркестрант, -
То репетиция оркестра...
Лужайка, что палестра
С амфитеатром, - нет свободных мест,
Под вечер начинается концерт,
С каскадом звуков и с игрою света,
Как будто в поднебесье вся планета,
Взывая к мириадам звезд, поет,
Вся устремленная в полет.
Концерт вселенский Скрябина бушует,
Как небеса в грозу, не скажешь всуе,
Безмолвие миров пронзает Хор, -
В призывах слышишь приговор
Стремленьям высшим, как и жизни
Здесь на Земле, на крохотной отчизне.
Но свет умчит высокие мечты -
Творить, как исстари, мир красоты
В оазисах Вселенной
Гармонией нетленной,
И наша жизнь взойдет,
Как новою весною, среди звезд!

Виды Павловского парка. Розовый павильон. В окна в его интерьере публика замечает пару, то одетых артистически изысканно и старше, идущих по улицам Парижа или Лондона, то в балетных костюмах, еще совсем юных, на сцене или репетиционном зале. Из публики мало кто их узнает, но все заинтересованно поглядывают, как в волшебный ящик в старину. Это Владимир Васильев и Екатерина Максимова, как становится ясно, из их реплик, когда у них брали интервью, а они продолжали обсуждение между собою, как всегда, обо всем на свете. Чаще и слов не надо было, все выражалось в жестах, движениях, переходящих в танец, пусть в образах балета и музыки.


            МАКСИМОВА
Сошлись впервые мы за школьной партой
В балетной школе при Большом театре.
             ВАСИЛЬЕВ
О, кто вознес меня так высоко
Мальчишку из семьи рабочих? Ты же
Росла в семье интеллигентной, ясно,
Призванье выбрала, как Павлова.
            МАКСИМОВА
Ну да, пожарником мечтала стать,
Кондуктором трамвая, но театр,
Балет на сцене вдохновил меня,
И я уж знала, в чем мое призванье!
             ВАСИЛЬЕВ
Я рос подвижен, легок, как сатир,
Забрел в кружок при Доме пионеров.
Из высших сфер заметили задиру
И в классе усадили с юной нимфой,
Отчаянно красивой и веселой,
Как в наказанье мне и воспитанье.
           МАКСИМОВА
Хорошо тебе с копытцами!
А я танцую до сих пор до крови.
            ВАСИЛЬЕВ
Копытца отвалились, Феб помог,
Вочеловечился сатир, влюбленный
В Джульетту…
           МАКСИМОВА
                           Но Ромео ты не стал
В том возрасте, для юности заветном.
             ВАСИЛЬЕВ
Мне было девять, а тебе же десять,
Когда мы встретились в балетной школе.
Ты взрослой уж казалась, столь красивой,
И я подсел к тебе, как за защитой,
А ты поворотилась в сторону.
           МАКСИМОВА
Сконфузилась, наверное, слегка,
Хотя я не из робкого десятка.
            ВАСИЛЬЕВ
То возраст Данте – Беатриче был,
Когда впервые я тебя увидел!
Влюбился позже, но тогда заметил
Сияние вокруг тебя в окрест
От взора, полных света и любви.
С тех пор ты как путеводительница,
Как красота девичья и товарищ…
           МАКСИМОВА
Как пионерка, комсомолка, скажешь?
            ВАСИЛЬЕВ
Такою ты росла, как зов и счастье,
Стремленье к совершенству в каждом шаге,
Как в жизни, так на сцене, в фуэте!
          МАКСИМОВА
В прыжках подняться выше – к красоте,
Когда полет в сердцах людей все длится!
            ВАСИЛЬЕВ         
Но сердцем встрепенулся до волненья
Я на балу, на новогоднем, в школе,
Когда вошла ты в зал, сияя счастьем,
Пленительным до головокруженья!
           МАКСИМОВА
Сама я влюблена была в весь мир,
А он сосредоточился в Володе,
Который вдруг решился на признанье,
Заговорил как будто бы стихами!
             ВАСИЛЬЕВ
Я речь готовил прозой, вдруг стихами
Выходит, словно в шутку на балу,
Замолк в испуге: засмеется Катя, -
И все пропало: жизнь, - а с нею сцена!
           МАКСИМОВА
Что я могла сказать? И я люблю?
Да отвечать ведь надобно стихами?
И тут решилась я на реверанс,
Как в шутку иль в насмешку, но всерьез,

Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Телестерион [Сборник сюит]

Телестерион — это храм посвящения в Элевсинских мистериях, с мистическим действом, в котором впервые обозначились, как и в сельских празднествах, черты театра Диониса. Это было специальное здание в форме кубического прямоугольника, почти как современное, с большой сценой и скамейками для небольшого числа зрителей, подготовленных для посвящения. В ходе действия с похищением Персефоны и с рождением ее сына от Зевса Дионис отправляется в Аид, за которым спускаются в катакомбы под сценой зрители в сопровождении факельщиков, с выходом под утро на берег моря.