Сан-Ремо-Драйв - [12]
— Артур, куда мы едем? — спросил я. — Не в школу?
— Нет, сэр, мистер Ричард. В школу я не поспею вас завезти. Миссис Лотта и мистер Норман полетели ночным самолетом. Надо торопиться, не то упустим их.
Теперь стало понятно, почему он то и дело меняет ряды и против обыкновения гонит на желтый свет. Мы повернули на бульвар Сенчури, и здесь брезентовая крыша нашего «бьюика» затрепетала: прямо над нашими головами, ревя моторами, пролетел громадный «констеллейшн» с опущенными закрылками.
— Это они! Они там!
Я увидел, как самолет выпустил шасси, как тормозит тремя рулями, а потом он исчез из виду.
— Может, и правда, они. В этом самолете. Они всегда летают на «Трансуорлде».
— Дураку ясно. Лотта была в окне. На ней шляпа. С пером. Не такая, как в телевизоре.
Единственное, что мы узнали точно, добравшись до выхода, — что рейс 1212 Вашингтон — Лос-Анджелес приземлился. Пассажиров пока не было. Если они и шли уже по красному ковру, увидеть их было невозможно за толпой репортеров и фотографов. Здесь их собралось больше, чем на слушании. Я сперва подумал, что они встречают какого-нибудь деятеля или кинозвезду; но, увидев Гедду Хоппер[27], облизывающую карандаш накрашенным ртом, понял, что все они здесь из-за отца. Проход был огорожен канатами, как на премьерах его фильмов. С другой стороны прохода, позади, стоял Артур, подняв фуражку, как поднимают табличку встречающие.
Толпа пришла в движение. Я подбежал к концу ковра, где она слегка поредела. Двое в форме и между ними стюардесса шли по проходу, везя за собой проволочные тележки с багажом. Наверное, пилоты. За ними потянулись пассажиры первого класса. Почти все смеялись, словно испытывая облегчение оттого, что они на земле. Даже одиночки улыбались каким-то своим мыслям.
Из туннеля показался Стэнли. Рот у него был плотно сжат, лицо зеленоватое, как будто в полете его тошнило. Я всегда звал его Грушей — в честь персонажа комиксов с Диком Трейси. За ним показалась Лотта под руку с Бетти, как в зале. Не успел я оглянуться, как Барти уже бежал по красному ковру.
— Я видел тебя в небе! — кричал он. — Я видел твою шляпу.
И в самом деле, на матери была светло-коричневая шляпа с темно-коричневым пером. Она присела, протянула к нам руки. Свет вспышек плескал на нее, как вода. Кругом кричали, спрашивали, как она отнеслась к слушаниям, известно ли ей, что муж отстранен от работы на студии, и не собирается ли семья принести извинения. Вместо ответа она сказала:
— Вы знаете моего сына Бартона. Он младший. Только посмотрите на эти кудри! Вы видали что-нибудь подобное? А голубые, изумительные голубые глазки! Кто этот мой любимый, мой большой малыш? — Она обняла его, поцеловала в щеки и в лоб. Но говорить еще не кончила. — И какой талантливый! Я думала, он станет художником. Он чудесно рисовал. Но теперь он уходит к себе в комнату и сидит там часами! И знаете, чем он занимается? Пишет! Удивительные рассказы. Трогательные до слез. Я с удовольствием сделаю заявление для прессы. Джек Уорнер, возможно, думает, что заставил замолчать моего мужа, но настоящим писателем будет мой сын!
Беда в том, что ее никто не слушал. А все потому, что из туннеля появился Норман. Толпа хлынула к нему. Стойки повалились, потянув с собой канаты. Бетти вскрикнула. Стэнли повернулся и пошел назад к отцу. Сквозь толчею стал пробираться полицейский. Я двинулся за ним и так прорвался к Норману. Он пригнулся, увидев меня, и поднял руки к лицу. Это было обычное приветствие: я наносил удары, а он, некогда чемпион Пенсильванского университета в легчайшем весе, умело парировал все до одного. Толпа подалась назад. Я махал руками, и кулаки мои шлепали по его раскрытым ладоням. Мы оба улыбались.
— Ты был замечательный! — сказал ему, уже пыхтя. — Ты меня чуть не обманул. Все равно я знал, что ты не доносчик. Ты им показал. Теперь вся страна будет знать.
— Хочешь драться, да? Да?
Он стал ловить мои кулаки и, словно изобретя какое-то новое джиу-джитсу, направлял мои удары мне же в лицо.
— Я знаю, почему ты так поступил, — сказал я, пытаясь уклониться от собственных кулаков. — Ты не мог по-другому, да, Норман? Ты же всегда говоришь. Ай! Ой! Хватит!
Чем сильнее я бил, тем больше доставалось моим щекам, моему подбородку. Но я хотел договорить:
— Ну, знаешь, про зеркало? Про бритье? Уй! Больно! Что утром придется смотреть на себя.
Еще с полминуты он продолжал перенаправлять мои удары, и я основательно стукнул себя по носу и в глаз. Потом он опустил руки и притянул меня к себе, но это был не клинч, как я сперва подумал, а объятие.
— Прости, Рич. Прости, прости, прости.
Я тоже его обнял. Узнал его запах. Суточная щетина колола мне лоб и щеки.
Потом бой возобновился. Но теперь не я бил Нормана, и не мои удары он отражал. На него напал Барти. Он бросался на отца, размахивая руками. Лицо у него было красное — и от возбуждения, и от помадных поцелуев Лотты. И все время он кричал как оглашенный:
— Ты предатель! Коммунист! Бенедикт Арнольд![28]
У гаража мы попрощались со Стэнли, который намеревался завезти домой Бетти на своем новом «меркурии»-купе. Официально пожав ему руку, я тихо спросил:
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.