Самый важный день в его жизни - [6]

Вот и школа. Уютный дворик пестрел яркими клумбами и бантами девчонок в белых колготках, спешивших на уроки. Глеб вылез из машины, следом за ним выскочила Лора. Она доверчиво обняла высунувшегося из открытой дверцы Рогволда, а тот, погладив её по косичкам, проговорил:

— Давай, беги, зарабатывай пятёрки.

Глеб встретился с его светлым взглядом. Ему Рогволд ничего не сказал, только улыбнулся — как всегда, больше глазами, чем губами.

* * *

Ростислав, выйдя из офиса, попал под проливной дождь. До машины было буквально два шага, и он побежал по лужам, прикрывая голову кейсом. Обшлага брюк забрызгал, конечно. Не стоило надевать светлый костюм. Но кто её знает, эту погоду? Утро было ясное, а после обеда полило как из ведра.

Он вскочил в машину. Яр встретил его вопросительным взглядом.

— В городскую администрацию, — кратко сказал Ростислав.

Улицу потряс страшный удар — зазвенели стёкла в окнах и всполошённо завыла сигнализация припаркованных поблизости машин. Огненный шар вырвался из подброшенной взрывом машины Ростислава и взметнулся к небу, атаковав дождливое пространство.

Дождь не мог потушить полыхающие останки машины. Огонь с жадным треском пожирал всё, что мог пожрать.

* * *

Задача никак не решалась: Глеб не мог думать об уроках. Полчаса назад к дому подъехала чёрная машина, и из неё вышли трое в костюмах и галстуках, с одинаковыми короткими стрижками. Не повезло им с погодой: ливень хлестал вовсю. Но они приехали делать свою работу.

Они сидели в гостиной и беседовали с мамой и Рогволдом. Глеб догадался: это были люди из Дворца Правосудия. Знакомым жутковатым холодом повеяло в доме при их появлении, и это чувствовал не только Глеб: Лора тоже поёживалась.

Беседа длилась минут сорок. Услышав, как закрылась дверь, Глеб приник к окну. Трое из Дворца Правосудия шли под дождём к машине не одни: с ними, кутаясь в длинный шерстяной кардиган с поднятым капюшоном, шла мама. Остолбенев от ужаса и недоумения, Глеб провожал взглядом её понурую фигуру. Один из троих людей в костюмах открыл перед ней дверцу, и она села в машину.

— Куда они её?..

Оказывается, Лора тоже видела это. Машина укатила в пелену дождя, увозя маму, а сестрёнка смотрела на Глеба вопросительно и жалобно. Что он мог ей ответить?! Он и сам не понимал, что происходило. Нет, он знал, что взорвали машину отчима, но для чего сотрудникам Дворца Правосудия было увозить маму? Неужели они её в чём-то подозревали?

— Дядя Волик, куда увезли маму?

Лора бросилась к появившемуся в дверях комнаты Рогволду. Он присел на корточки, приобняв её одной рукой, а другой погладил по голове.

— Не волнуйся, мышонок. Всё будет хорошо. Маме зададут ещё несколько вопросов и отпустят.

— Когда её отпустят?

— Думаю, скоро.

* * *

— Глебушка, просыпайся, — прозвучал над ухом Глеба тёплый голос.

Над ним склонился Рогволд. За окном была непроглядная темень, на тумбочке тускло светился ночник. Глеб не мог пошевелиться, как ни старался: его тело оцепенело. Он как будто уже и не спал, но почему-то был расслаблен и неподвижен, как во сне. Рогволд взял его на руки и понёс по лестнице вниз.

В гостиной было темно. Рогволд передал Глеба в чьи-то прохладные руки, и те приняли его бережно и нежно. Пронзительный, горестный внутренний отклик на прикосновение этих рук потряс всю душу Глеба, он УЗНАВАЛ… узнал!.. Но губы не могли разомкнуться, чтобы пролепетать хотя бы "па…" Грустный, ласковый голос прошелестел в голове: "Папа ни в чём не виноват, знай это. Слушайся Рогволда, он ваш Хранитель. Это я вам его послал".

Глеба окутало что-то прохладное, извилистое и вязкое, оно сжимало и нежно покачивало его тело — а может, душу? — в своей могучей петле, как мать качает младенца у груди. Это что-то было очень добрым и любящим, Глеб его не боялся, напротив — он тянулся всей душой к этому существу, и на порывы его чувств оно отвечало, сжимая Глеба ещё крепче и нежнее. Глеб был заключён в уютный кокон его любви, и ему хотелось бы остаться с этим существом навсегда… Но петля заскользила, бережно опуская Глеба на кровать… Сквозь полуоткрытые веки он видел комнату и своё перемещение относительно неё — он как бы плыл по ней. Напрягая изо всех сил горло и губы, он стремился одолеть огромное слово, но произнести его было всё равно что проглотить дом.

ПАПА

— Я здесь! Здесь, с тобой. Всё хорошо.

Глеба обнимала не призрачная петля, а живая, сильная рука Рогволда: он сидел на кровати рядом с Глебом. Без пиджака и без галстука, в рубашке с закатанными до локтя рукавами, он был какой-то тёплый, домашний и родной, совсем как…

— Папа…

Это из-за занавески выползла Лора. Хлопая сонными, недоумевающими глазами, она почти на ощупь доковыляла до Рогволда и с бессознательной доверчивостью уткнулась ему в плечо. Он обнял и её — для этого у него была вторая рука, не менее сильная и ласковая, чем та, что обнимала Глеба. Встретившись с мутноватым, потусторонним взглядом сестры, Глеб вдруг без слов понял: она только что видела и чувствовала то же самое. Значит, не только у него было свидание с папой…

Усадив Лору к себе на колено, Рогволд покачивал её, и это движение передавалось и Глебу. Оно очень напоминало ТО покачивание… "Хранитель", — пульсировало у Глеба в голове. Вот почему у Рогволда такие неземные глаза…