Самый трудный километр - [3]
Тут была маленькая хитрость.
Дело в том, что обычно в метро роют сразу два тоннеля рядом: по правому поезда пойдут в одну сторону, а по левому — в обратную. На этой же линии тоннели располагались в два этажа — один над другим. И Костиной бригаде досталось работать наверху.
Чтобы попасть на своё рабочее место, им нужно было сначала спуститься в нижний тоннель, потом идти подземным коридором до второго рудничного двора. А уж оттуда подняться к себе, в верхний тоннель.
И вагонетки приходилось доставлять также «с пересадкой»: одним электровозом до второго рудничного двора, потом подъёмником, потом вторым электровозом — до забоя. Путь получался длинный.
Неторопливый и рассудительный Скрипников собрал своих проходчиков в бытовке — там, где строители моются, греются, переодеваются, где сушится их рабочая одежда и где они просто могут отдохнуть. Бригадир предпочитал объяснить задание здесь, а не надрывать голос в забое. Уж очень там шумно: гудит вентиляция, стрекочут молотки, шипит в шлангах сжатый воздух, грохочут машины…
— Значит, так, — начал он. — Вагонеток нам сегодня хватит. Молотки нам слесари почистили. Дадим за смену два задания?
— Дадим.
— Горячо придётся!
Тут спросил кто-то:
— Зачем тогда ватники надеваем?
— А чем чёрт не шутит, — сказал бригадир. — Забой-то ледяной.
Проходчики храбрились:
— Не замёрзнем. Ведь не на полюс собираемся.
— Значит, так, — невозмутимо повторил Василь Василич. — Ватники нужны, сапоги меховые тоже.
Перед тем как спуститься в шахту, Скрипников зашёл к жене — она у него тут же, на подъёмнике работала:
— Нина, ты нас, если что, выручай. Ладно? — Бригадир имел в виду, что она будет быстрее спускать для них пустые вагонетки. Не знал он тогда, что скоро его слова приобретут совсем другой смысл.
Клеть, шурша канатами и громыхая дверцами, стремительно увлекла всех вниз. Проходчики взвалили молотки на плечи и пошли вперёд. Бригадир замыкал шествие. Думал о своём.
Под землёй он проработал всю жизнь. Сразу, как окончил горное училище, так и ушёл на рудники. Потом строил в скалах железные дороги. С первой линии начал прокладывать Ленинградское метро.
Он и сына своего, Мишку, хотел приучить к проходческому делу. Но тот увлёкся морем и категорически заявил отцу: «Буду строить корабли!» Как Василь Василия с ним ни спорил, переубедить не смог.
Пока шли к забою, Скрипников внимательно оглядывал всё вокруг. Его шаги гулко отдавались словно в ледяном гроте. Василь Василич дотошно всматривался в мохнатую снежную изморозь, окутавшую тоннель. Вот тут немножко просочилась вода между тюбингами, острозубые прозрачные сосульки нависли вроде ожерелья.
Утренняя бригада, которую проходчики Скрипникова должны были сменять, ещё не попадалась навстречу. Что-то они там задерживались.
Тем временем у Кости в верхнем тоннеле уже вовсю тарахтели восемь отбойных молотков.
«Тра-та-та-та!» — слышались пулемётные очереди без передыху, и сквозь землю эхо разносило эти звуки.
Прислушался Василь Василич: и снизу тоже стрекочут молотки. Это утренняя смена добирает последние сантиметры нового тоннеля.
— Да идите вы домой наконец! — не выдержал Скрипников. — Завтра своё возьмёте! — И добавил: — Сдавайте забой по правилам и уходите. Где аварийный запас досок? Где самоспасатели? Где бетон?
— Не понадобится он вам! Зря только время на сдачу-пересдачу тратим.
— Кто знает…
Наконец проходчики Скрипникова остались одни. Ещё не все заняли свои места, ещё не приноровились. Только стали прилаживать, пробовать молотки. И вдруг…
В НИЖНЕМ ТОННЕЛЕ, У СКРИПНИКОВА
…Как трахнет глубоко под землёй: по тоннелю прокатился глухой раскат. И сразу раздался крик:
— О-о-ой!
На какой-то миг все оцепенели. А Гена из Соснова в испуге привалился к заиндевелому лбу забоя.
— Что с тобой? — Скрипников первым пришёл в себя и сразу бросился к проходчику.
Сосновский парень очнулся от испуга:
— Да вот пика утопла. Я только прислонил — она и провалилась.
— Куда?
— Кажись, в землю. Куда ж больше.
Не успел он настроить свой отбойный молоток и острым зубцом врубиться в породу, как земля, будто зловещая пасть, проглотила пику. Гена с силой дёрнул инструмент на себя, да чуть не свалился с площадки, на которой примостился. Из маленькой дырки во лбу забоя на него сердито фыркнула струйка тёмной жижи. И сразу затихла.
Но следом откуда-то изнутри послышалось глухое урчание и таинственные отдалённые удары. Дрогнул, задребезжал своими железными «рёбрами» тюбингоукладчик.
— Что это? — испуганно спросил чернявый проходчик Пётр Русу.
Бригадир насторожился:
— Земля голос подаёт. Плохая примета.
Он спрыгнул вниз и предупредил:
— Ничего не трогайте! — А сам бросился к тоннельному телефону.
Неужели земля поплыла? Неужели плывун? Проходчиков предупреждали, что на этом участке метро пересечёт засыпанное русло древней реки. Чтобы она не расплылась, когда будут рыть тоннели, весь грунт заморозили. Да так, что образовалась крепкая подземная скала. Её-то с трудом и долбили отбойными молотками — аж искры сыпались из-под пик. Не может быть, чтобы она не выдержала, треснула…
Через несколько минут в забой спустился начальник шахты. За ним появился инженер-морозильщик.
