Самый обычный день. 86 рассказов - [53]
Потом они отдохнули немного. Девушка открыла свою сумку, и оба подкрепились пирожными, а потом оделись. Обертки от пирожных они выбросили в окно. Поезд остановился в Маркарии.
— Вы меня любите?
— Конечно, люблю!
Дверь купе открылась. Вошел серьезный господин с темным чемоданчиком и сел у самой двери. Девушка приблизила свои губы к уху Z:
— Меня зовут X.
— А меня Z.
Как только поезд тронулся со станции, господин открыл свой темный чемоданчик, вынул оттуда газету и стал читать ее без всякой охоты. Очень скоро они въехали в туннель, и поскольку лампочка еле-еле светила, господин свернул газету и стал смотреть в стену.
Они выехали из туннеля и оказались в сияющем мире. Господин снова принялся за чтение. X смотрела в окно. На следующей станции Z удивился: ее название было ПРЕМИЛКУОРЕ, хотя после Маркарии следовало ожидать Боццоло:
— Premilcuore?
— Cosa hai detto? — спросила X.
— Premilcuore? È impossibile. Dov’è Bozzolo? — пытался выяснить Z.
— Si accomodi, prego, — сказал господин, складывая газету.
— Non capisco.
— Non hai capito?
— Abbia la gentilezza…
— Abbia la bonta di…
— Non ho tempo.
— Cosa c’è di nuovo? Quanto costa questo?
— Questo è troppo caro. Cosa facciamo oggi? Venga presto!
— Purtroppo no.
— Da quale binario partiva il treno? Dov’e il gabinetto? Cameriere, il conto! Tanto piacere di fare la sua conoscenza. Porti questa valigia. Quanto costa questa camera con pensione completa? Che giorno è oggi?
— Oggi è lunedi.
— Che ora è?
— Sono le quattro; è l’una.
— Prego, stia seduto.
— Tante grazie.
— Mille grazie.
— Prego.
— Non c’è di che.
— Scusami.
— Scusi.
— Non fa niente.
— Questo posto è occupato. Questo posto è riservato. C’è un caldo terribile.
— Sí: fa molto caldo: fa freddo: fa bel tempo: è tardi. È possibile. È necessario.
— Piove. Tira vento. Nevica.
— Con permesso.
— Buon giorno. Buona sera. Buona notte. Questo luogo mi piace.
— Poco fa. Domani. Dopo domani. Stanotte. Affatto, mica. Niente affatto. Senza dubio. Su per giù[48].
После Премилкуоре вместо Боццоло появилось Лиззано вместо Пьядены и Сабионетта вместо Чиконьоло. На месте Кремоны табличка гласила БЕРГАМО. Потом совершенно непредсказуемо они сразу оказались в Марселе, а затем, не успев даже покинуть этот город, приехали в Милан. Далее, следуя загадочной логике, промелькнули Бордо, Лион, Лимож, Бильбао, Тулуза, Страсбург, Брюссель, Удине, Ратисбон, Мондсе, Менаджо, Аарус… В конце концов незачем стало даже двигаться со станции — на каждой следующей табличке на одном и том же перроне значились названия разных городов. X это, казалось, совершенно не волновало.
— X, послушайте, на самом деле…
Z протянул руку и погладил ее колено. X взвизгнула от неожиданности и обозвала его последними словами. Господин с газетой, настоящий джентльмен, в ярости ударил его по лицу отточенным спортивным движением. Снаружи с веток дерева взвилась в небо стайка воробьев.
Z подумал: «Это сон, который закончится, когда я проснусь по-настоящему в туннеле; но я выехал из туннеля, когда просыпался от сна. Может быть, мне снится, что я во сне вижу сон — концентрические сны: сон внутри сна, внутри другого сна, внутри третьего сна… Возможно, то состояние, которое мы называем жизнью, есть лишь другой сон, самый кошмарный из всех, последний, от которого мы просыпаемся, только когда умираем». И т. д.
Когда возмущенные взгляды потухли, а оскорбления иссякли, Z поднялся со своего места, взял чемодан и вышел в коридор. В соседних купе парочки снова вели себя прилично. Они были одеты, курили и тихонько переговаривались. Z обуяли сомнения.
На следующей станции он вышел и прогулялся по перрону. Чересчур желтый плакат вызвал у него раздражение. Z было подумал (хотя было совершенно очевидно, что он так не поступит) вернуться в вагон и обнять девушку. Словно на фотографии с наложенным изображением, ему представилась X в объятиях господина с газетой. Он присел на лавочку и стал ждать следующего поезда. Ему подумалось, что он должен был бы испытывать холод, но ему было жарко.
Мужчина, сидевший прямо напротив нее, бешено храпел, а проснувшись (когда в коридоре упал чемодан и послышались шутки и смех), начал растерянно озираться по сторонам; казалось, настроение у него совсем испортилось, когда он увидел, что поезд въехал в туннель. Марта наблюдала, как мужчина разглядывал пассажиров, одного за другим: двух хорошо одетых молодых людей, крестьян и ее саму, прятавшую глаза за страницами газеты.
Потом одни пассажиры выходили, и их места занимали другие. Как только какая-то потрепанная парочка завела длинный разговор о своих знакомых, мужчина, сидевший напротив нее, снова захрапел.
На следующем перегоне они остались в купе одни. Потом вошел молодой человек и улыбнулся ей, а после сел на соседнее место, предложил ей сигарету (от которой она отказалась) и открыл «Плейбой» на странице со статьей, посвященной чемпионату мира по футболу. Мужчина, сидевший напротив нее, сначала что-то бормотал во сне, а потом проснулся. Пошевелив губами, он вдруг погладил колено Марты, которая от удивления не нашлась что ему сказать и только с некоторым опозданием спросила: «Что вы такое делаете?» Стоило ей произнести эти слова, как молодой человек, читавший «Плейбой» на соседнем сиденье, нанес мужчине сокрушительный удар — тот сначала скорчился, но потом все-таки поднялся на ноги и ударом кулака отбросил обидчика назад. Потом оба на некоторое время замолчали. Мужчина, сидевший напротив Марты, взял чемодан и вышел в коридор. Девушка еще раз увидела его на перроне, когда поезд тронулся со следующей станции: он сидел на лавочке и что-то писал в блокноте. Молодой человек, читавший «Плейбой», обратился к ней:
