Самый обычный день. 86 рассказов - [134]

[63]. Когда он у выхода из магазина достает книгу из пакета и ищет Лашамбоди в алфавитном списке, до него доносится слово «землетрясение», которое произносит одна из двух девушек, входящих в этот момент в книжный. Он догоняет их и, извинившись за то, что вмешивается в их беседу, спрашивает, о каком землетрясении они говорят. Одна из девушек отвечает, что речь шла о Париже, где два часа тому назад были зарегистрированы подземные толчки. Сын пророка выбегает на улицу. В витрине магазина электротехники он видит многократно повторенные на экранах десятков телевизоров картины Парижа, ставшего жертвой землетрясения, которое не смогли предсказать даже сейсмические приборы.

Он испытывает чувство вины, потому что ничего никому не сказал. Находясь за тысячу километров от трагедии, он наблюдает за тем, как убирают трупы, и думает, что совершил огромную ошибку, промолчав и не предупредив власти. Время было напрасно потеряно на поиски справочника улиц Парижа, чтобы убедиться в существовании площади под названием Лашамбоди. Его успокаивает только одно: даже если бы он сообщил о своем откровении, ему бы все равно не поверили и все эти люди все равно бы погибли.

Через полтора года, тоже на рассвете, он видит (за десятые доли секунды и под трубные звуки), как страшная эпидемия опустошает в несколько недель какую-то страну (как ему кажется, дело происходит где-то в Азии), определить которую ему не удается. Сын пророка немедленно сообщает об этом в министерство здравоохранения, чтобы не повторить своей ошибки, допущенной перед землетрясением в Париже. Он рассказывает работникам министерства о жизни своего отца, о том, как он сам заранее узнал о землетрясении в Париже: кается в своем молчании, из-за которого произошла эта трагедия. Его благодарят, обещают записать предоставленные данные, но он знает, что от него просто хотят отделаться, потому что в глубине души никто ему не верит.

Ровно через неделю все газеты говорят исключительно об уровне смертности в Лаосе и Камбодже. Девяносто процентов населения Лаоса и двадцать процентов камбоджийцев уже умерли. К тому времени, когда, спустя несколько месяцев, эпидемию удается остановить, Лаос, Камбоджа и половина Таиланда опустошены.

Еще через год он просыпается на рассвете и (опять за десятые доли секунды и под знакомые трубные звуки) видит, как где-то разбивается школьный автобус. Ему известно, о какой школе идет речь, потому что ее название было написано большими печатными буквами на листе за ветровым стеклом. Он бежит туда, отыскивает директора и описывает ему свое видение: автобус, шоссе, поворот и овраг. На директора его слова производят сильное впечатление, потому что маршрут школьного автобуса действительно проходит по указанному им шоссе и там есть поворот, после которого начинается большой овраг. Директор вызывает шофера, чтобы объяснить ему ситуацию. Увидев его, сын пророка (который отныне сам по праву может называться пророком) вскрикивает. Именно этого человека он видел за рулем автобуса в момент аварии. Директор школы находится под большим впечатлением от услышанного и благодарит нашего героя. Но когда именно произойдет крушение? Пророк не может назвать точное время. Директор школы принимает решение: в течение некоторого времени автобус будет следовать по запасному маршруту, а постоянного водителя заменят другим.

На протяжении двух месяцев обещанной аварии не случается, и старый водитель снова занимает свое место за рулем автобуса, но на всякий случай ездит по запасному маршруту. Через полгода, когда становится невозможно и далее пользоваться более длинным и дорогим маршрутом, он решает снова ездить по прежней дороге. Приближаясь к повороту перед оврагом, шофер всегда принимает все меры предосторожности. На протяжении недель, а затем и месяцев все идет прекрасно. В самом начале июня автобус разбивается.

Кое-кто уже смотрит на пророка косо, словно он — виновник несчастья. А однажды вечером полиции приходится вмешаться, чтобы не допустить суда Линча над ним со стороны родственников погибших школьников. Пророк терпеливо объясняет: они путают предсказание события и ответственность за него. Директор школы становится на его сторону, испытывая смутное и неоправданное чувство вины. Что он мог поделать? Окончательно изменить маршрут? Несправедливо уволить шофера? Ничто с точностью не указывало на то, что крушение должно было произойти неизбежно.

Пророк скрывается. Когда через несколько месяцев на рассвете трубы и яркое сияние предвещают ему, что самолет компании «Бритиш Эйрвейз», следующий рейсом пять тысяч триста девяносто семь из Барселоны в Бирмингем, разобьется, он решает ничего никому не говорить. Сколько бы ни старались предотвратить катастрофу, она все равно случится. Если он предупредит о ней, то после катастрофы все подумают, что в некоторой степени он ответственен за нее. А если ничего не говорить, то никто ни в чем обвинять его не будет. Однако ему тяжело молчать, зная о грядущей беде, тем более что на этот раз выход из положения кажется ему несложным. Если самолет, который должен разбиться, выполняет рейс Барселона — Бирмингем номер пять тысяч триста девяносто семь, то стоит только сменить его на какой-нибудь другой, который не используется в данное время (например, рейс семь тысяч шестьсот двенадцать), и все будет в порядке. Но можно ли, однако, помешать предсказанию сбыться? Мысль о том, что можно избежать многих жертв, просто изменив номер рейса, не дает ему уснуть. Если бы в авиакомпании захотели его выслушать, все было бы хорошо. Он обращается к ее представителям, рассказывает им всю историю своих пророчеств и описывает видение, связанное с рейсом пять тысяч триста девяносто семь. В дирекции авиакомпании его принимают любезно, но объясняют, что если бы они обращали внимание на всех граждан, которые сообщают о своих предчувствиях относительно крушения того или иного самолета, то вообще не смогли бы никуда летать. Вот уже много лет, как они приняли решение принципиально не принимать во внимание подобные заявления.